— Неудачно стал, — буркнул Юбер. И начал разворачиваться.
Пока капитан кружил, Грета не отрывала взгляда от Ноэля.
Словно бы проснулась после долгого сна, и он был первым, кого она увидела наяву.
Словно бы все те прошлые месяцы она спала.
Как она жила? Как она жила все это время?
Разве жила?
И прямо сейчас, в эти оставшиеся минуты, она должна решить… Что решить? Есть, что решать? Он здесь, вот он. Тот, без кого ей и дышать нельзя. Думала, что можно. Оказалось — нет. Оказалось, задыхается. Оказалось, одного взгляда на него достаточно, чтобы все прочее стало неважным.
Он быстро затушил окурок и бросил его в урну. Потом подошел к краю тротуара. И стал смотреть уже на нее. Прямо, словно бы и на расстоянии знал, что она там.
Еще несколько секунд, и автомобиль остановился у здания гостиницы.
Первым вышел Юбер.
Потом немецкие ученые. Группа, встречавшая их, бросилась вперед.
Еще одно мгновение, дверь с ее стороны раскрылась, и она оказалась в руках Ноэля.
И прежде, чем успела даже рассмотреть его, почувствовала запах табака и услышала его хрипловатый голос, произносивший:
— Прости меня, пожалуйста, Грета, прости меня!
С этой минуты ничего другого уже не было. Были только его глаза, губы, голос, руки.
За долгие недели без Ноэля она заставила себя о многом не вспоминать. Он слишком много значил для нее. В его объятиях она всегда находила странный покой, так не вязавшийся с их бессонными ночами. Его глаза, когда он просил ее уехать с ним, преследовали ее дольше всего. Все это было лишним в той жизни, которую она выбрала.
Теперь он был рядом, и покрыть бы поцелуями его родное лицо, но сил не было. Грета смогла лишь обхватить его руками, будто он собирался тут же отпустить ее, и склонить голову ему на плечо.
Прошла целая вечность. Но ей было все равно. Даже вечность рядом с ним — мало. Наконец, она ткнулась носом ему в шею и негромко сказала:
— Мне не за что тебя прощать.
— Я прочитал твое письмо, — шепнул он ей в волосы, его руки судорожно скользили по ее спине, сминая платье. Они дрожали, но вместе с тем сжимали ее крепко-крепко. И сам он был так напряжен, словно бы боялся хоть на мгновение выпустить ее.
Он вдыхал запах ее кожи, который так и не смог забыть за эти месяцы. Но зато почти забыл, что за его спиной стоят другие люди, приехавшие сюда по другому делу. И отец, который вызвался сам встречать немецкую группу. Или может быть, они уже ушли? Он забыл про всех. Все они были из другой жизни. И ничего-ничего не знали про него и про эту женщину.
— Я прочитал, — снова повторил Ноэль, и голос его дрожал тоже. — Ты понимаешь, что я не мог оставить тебя там после этого письма? После Лёрраха, после всего… Прости меня…