— Ваше высокопревосходительство, Иван Макарович, — обратился ко мне незнакомый поручик, — вас спрашивает какая-то дама.
— Кто такая? — удивился я. — Из местных?
— Никак нет! Каким-то образом оказалась около резиденции, постовые арестовали до выяснения. Господин Еремеев повелел всех проверять и никого из посторонних не пропускать, — ответил поручик.
— Далеко она? — спрашиваю, а сам прислушиваюсь, как боевик Чернова просит прощения за задержку и говорит про двадцать минут, мол столько требуется времени его командиру, чтобы прибыть в резиденцию.
— В бальном зале под охраной, — ответил поручик, видя мое недоуменное лицо уточнил: — За пять минут дойдем.
— Ведите, — поразмыслив, согласился я.
Ко мне присоединился Анзор и два подпоручика из оставшегося целым второго танка. Мой советник еще и автомат мне протянул с несколькими магазинами. Дошли мы в самом деле минут за пять, как обещал поручик.
— Ваше высокопревосходительство, вам известна эта дама? — спросил меня поручик, когда мы оказались в бывшем бальном зале.
Витражи разбиты, на мраморном полу грязь и пыль от штукатурки, стены изрешечены пулями. Пожалуй, это самое пострадавшее место в резиденции, которое видел.
— Из-за чего по данному залу так палили? — поинтересовался у своего сопровождающего, словно не замечая улыбку на лице хорошо известной особы.
— Здесь устроили офицерское собрание, а мятежники открыли ураганный обстрел с крыши напротив, — кивнул поручик в сторону окна.
— Иван Макарович! Что ж вы молчите! Неужели не признали? — обратилась ко мне та, от которой с радостью избавился и думал, что уже навсегда.
— Почему не узнал? — пожал плечами. — Вопрос в другом, с какой целью, голубушка, вы меня искали?
— По нескольким причинам, — усмехнулась та. — Главная – вернуться в Екатеринбург.
От этих слов у меня лицо стало таким, словно лимон съел вместо пирожного. Анзор, стоящий рядом, хмыкнул.
— Госпожа Соловьева, мы, насколько помню, заключили в свое время что-то типа сделки… — начал я, но Лиса-Мария, тряхнув своими рыжими волосами, меня перебила:
— Иван Макарович, мы же не обговаривали о невозможности возвращения! И потом, во всяких договорах имеются форс-мажорные пункты! На сегодня это, — она указала за окно, — как раз из этой оперетты!
— Оперетта тут с какого боку? — буркнул я, а потом махнул конвоирам журналистки и поручику, который меня привел: — Господа, благодарю за службу – свободны. Дама мне отлично известна, кстати, ее и императрица знает.
Солдаты с поручиком вышли из зала, за ними и Анзор отправился с нашим офицером. Я же взял один из уцелевших стульев и присел рядом с журналисткой.