Когда мне исполнилось двенадцать лет, дар неожиданно пробудился. Он оказался настолько силен, что при первом же проявлении чуть не разрушил половину замка. Счастье, что рядом находилась герцогиня, которая успела перехватить мою силу и перенаправить ее в иное русло. С этого дня мать лично занялась моим обучением.
Помню, как я удивлялся в ту пору, что она скрыла свою Тьму ото всех и не давала ей применения, оставаясь тенью за плечом мужа. Сейчас понимаю, именно так она спасала то, что было ей дорого - нас с отцом. Уже к пятнадцати годам я превосходил по умениям и знаниям герцога, к восемнадцати - почти догнал мать. К двадцати стало ясно, что смешение крови магов и высших демонов привело к неожиданному результату - я не такой, как все мои предки, за исключением разве что основателя нашего рода. Моя сила - сырая, неоформленная, мощная - часть плетения мира, одна из его составляющих. А я лишь удачный проводник для нее.
Мне было двадцать шесть, когда отец понял, что время его истекает. Он передал мне правление, оставив судьбу края полностью на мое попечение, и тихо угас на руках моей матери.
Ирдришш была безутешна. Я не узнавал ее: тихая, с заплаканными глазами, в черном с ног до головы. Она перестала есть, общаться с кем либо, потеряла интерес к окружающему. Часами просиживала в склепе, мысленно разговаривая с отцом. А потом однажды пришла ко мне и сказала, что более не в силах оставаться тут.
Я тогда не понял, что она имела в виду, но отправился за ней. Мы поднялись в горы. Не сюда, гораздо дальше, туда, где никто не смог бы нас увидеть, а жизнь отступала под натиском бездушного льда и вечного холода. И тогда Ирдришш явила свою силу, позволила Тьме, что скрывалась внутри нее, вырваться на волю. Магия разорвала реальность с такой легкостью, будто та была куском ветхой ткани. И герцогиня ушла, освободилась от оков смертного тела, покинула наш мир. Я надеялся, что судьба была милостива к ней и позволила душам возлюбленных соединиться, чтобы и дальше идти вместе неведомыми тропами.
А для меня началась новая жизнь. Я явился в Кинна-Тиате прямиком навстречу злым вестям. Совет императора объявил, что сомневается в законности моей власти, поскольку у них есть неоспоримые доказательства супружеской неверности моей матери. Предоставили свидетелей, которых никто прежде не видел, но они клялись, что у герцогини была тайная связь, причем не одна. Потому, мол, я и появился на свет так поздно и в глуши, чтобы скрыть результат ее ошибки.
Я был молод, глуп, горяч. И полон тоски и яда, не примирившись с двойной потерей. Когда под крышей моего замка, в моих же землях мне в лицо бросили постыдные обвинения, я вспылил, наговорил много лишнего. А потом, утратив от горя и ненависти контроль над собой, приказал схватить послов и с позором изгнать из города.