Тогда я обратился к прибрежным пиратам и контрабандистам, обещая им помилование и прощение, суля любые блага за помощь и поддержку. Они долго думали, но все же согласились. И помогли мне получить то, что на материке в тот момент было дороже золота и оружия - хлеб, еду, зерно на посев. И людей, обученных воевать.
Через два года смута почти завершилась окончательной победой среднего сына предыдущего императора, прадеда Сабира. А я готовился начать полномасштабную войну с Дармсудом. В моих амбарах лежало достаточно провизии, воины были одеты, обучены и готовы к сражениям, побережье надежно перекрыто флотом, состоящим сплошь из бывших морских разбойников, в тылу не осталось никого, способного ударить мне в спину. И тогда мы выступили.
Это было прекрасно, и это было ужасно. Мое черное воинство шло, не зная границ и сметая все на своем пути. Мы жгли и рушили, уничтожали и разваливали все, до чего могли дотянуться. Деревни, целые города, оказавшие сопротивление… Я отдавал их на разграбление, не испытывая мук совести, не думая, что из-за моего слова пострадают случайные люди. “Нет невиновных, ибо молчаливая покорность - тоже вина”, - так рассуждал я в те годы, оправдывая себя.
Более не скрывая свою силу, я стал использовать ее против обычных людей и других магов, наносить удар наверняка, причиняя боль, сея смерть и разрешение. Золотые Земли, истерзанные годами войны, ложились под ноги наших коней почти без сопротивления. Послов нового императора, просивших о сдаче и милости к поверженным, я приказал убить на месте, а тела их выставить вдоль дороги, по которой шло мое войско.
А потом я вошел в столицу. Сжег и разрушил более двух третей города, не пощадив ни мирных жителей, ни воинов, сложивших оружие. Остановился я лишь в тронном зале императора.
На руках моих была кровь его людей, ноги мои были в крови его людей, даже волосы мои пахли кровью его людей. И тогда я, добившись всего, о чем мечтал без малого три десятилетия, ощутил пустоту. Победил, поверг врага в пыль, но это не принесло освобождения.
Император был бледен, его руки тряслись. Еще бы, ведь за ним явился беспощадный герцог сумеречных земель, кровавый маг Тьмы. Никто не встал перед сиятельным, чтобы защитить. Самые верные соратники публично отреклись от него, в последней, неистовой надежде спасти свои жизни.
Рядом с императором стояла только хрупкая девушка, совсем юная, она прижимала к груди новорожденного ребенка - своего первенца. В ее лице не было ни кровинки, когда я подошел к ней и забрал дитя. Она рухнула на пол, как срезанный цветок, без стона и крика, лишь из темных глаз лились слезы. А ее дитя… Ее ребенок проснулся и вдруг улыбнулся мне беззубой улыбкой. Своей маленькой ручкой он схватил мою перчатку, и пальцы его окрасились красным.