- Как именно?
- Рассуди сама: его жизнь в разы дольше обычной. Мы с тобой состаримся и умрем, а на его голове даже седины не прибавится. Сто лет, может двести - долгий срок, за который многое изменится, и я сейчас не только про власть. Я стану помогать ему столько, сколько будет в моих силах. Приму любое его решение, подчинюсь без возражений. И буду упорно надеяться на то, что однажды он поймет - верность долгу и ответственность не означают одну сплошную жертву.
- А так ли это, Ульф? - Йорунн смотрела в упор на воина. - Разве власть - не служение и жертва? У всего есть своя цена.
- Есть, - согласился Черный Волк. - И мы все ее платим. Но кто сказал, что ценой должна быть вся жизнь? Холодный разум - это еще не все.
- Ты говоришь почти как Уттуннике, - внезапно улыбнулась девушка.
- Она мудрый человек, вам обоим следовало бы прислушаться к ее словам, - он протянул руку Йорунн, помогая встать.
В этот момент в зал заглянул посыльный:
- Милорд Ульф, миледи Йорунн - вас ищет правитель.
- Ну, вот и поговорили, - вздохнул Черный волк. - Пора возвращаться в реальность.
Малкону никогда не нравилась жара и пыль. Свежий ветер, блеск снега на вершинах, прохлада и влажное дыхание с гор радовали его гораздо больше. И скользящие по долине пестрые рваные тени грозовых туч, полные сизых, темно-зелёных, коричневых оттенков. Нравились ему и солнечные лучи, тонкими струнами рассекающие кружева облаков, и переменчивый блеск водных зеркал у подножия гор. Немного меньше - настырный дождь и плотные белые туманы. Но бездушную сухую жару, которая накрывала Золотые Земли на исходе лета, любить было сложно.
Тем противнее было осознавать, что вернуться к привычной обстановке доведется не скоро - песчано-желтые стены Дармсуда только недавно начали просматриваться в дрожащем от жары воздушном мареве.
В том, что сейчас приходится глотать сухую дорожную пыль, Малкону винить было некого. Сам предложил, сам вызвался, самому и расхлебывать. И если бы кто-то год назад предположил, что причиной для подобного путешествия будет являться душевное смятение, воин бы искренне высмеял шутника.
Малкон никогда не предполагал, что в его жизни может появиться навязчивая идея, которая будет преследовать его неотступно, раз за разом занимая все большее пространство в мыслях. Воин всегда считал себя свободным от привязностей любого характера, будь то женщины, вино или слава. Но человеку свойственно ошибаться, особенно, если речь идет о том, чтобы взглянуть на себя со стороны.
После отъезда леди Мейрам, Малкон долгое время не мог найти себе покоя. Сперва тревожное состояние он оправдывал тем, что слишком многое случилось за краткий визит посла императора. Но вот растаяли в снежной круговерти очертания кортежа, увозящего сестру Сабира прочь от перевалов, а беспокойство лишь нарастало. Воин отмахнулся от этих мыслей, убеждая себя, что теперь все вернется на круги своя, надо только немного подождать.