– Евангелина Романовна Попович, чиновник восьмого ранга, коллежский асессор, – представил меня начальству Семен Аристархович.
Я щелкнула каблуками:
– Вынуждена потревожить его высокородие срочным сообщением.
Петухов женщин не любил. Это было написано на его строгом лице аршинными буквами.
– Попович?
– Юное дарование, которое вы, ваше высокородие, изволили назначить в наш приказ.
Петухов, видно, раньше не догадывался, что я женщина. Или догадывался? Он знал! Точно знал, вон как самодовольно глазки блеснули. Это сейчас он мину делает. Он же, наверное, думал, что шеф к нему со скандалом явится, потребует моего перевода. Как же! Барышня-чиновник, смех да и только!
– Говорите, – отыграв удивление на троечку, велел мне обер-полицмейстер.
Я быстро глянула на Эльдара. Он понял, что я сейчас скажу, и покачал головой.
– Господин Мамаев, Эльдар Давидович, не мог совершить вчера убийства госпожи Бричкиной, потому что в это время находился со мной. Кроме меня его присутствие может подтвердить моя квартирная хозяйка.
– Все время?
– Да! – Я тронула указательным пальцем часики на груди. – С половины одиннадцатого до без четверти двенадцать.
Молчание, повисшее в кабинете, можно было резать ломтями, таким оно было густым и осязаемым.
– С сожалением вынужден сообщить госпоже Попович, – спрыгнул с подоконника давешний разбойный чиновник, – что показания возлюбленных в расчет не принимаются.
Я разозлилась. Он меня вообще слышал? И что это за умозаключения? Я кому-то про любовную связь намекала?
– Именно поэтому я сообщила, что моя квартирная хозяйка, Лукерья Павловна, слова мои может подтвердить. Кстати, не имею чести… – Я поправила на переносице очки.
– Толоконников, девятого ранга… – Соперник чувствовал себя посрамленным, во-первых, я выше его по рангу, а во-вторых, он действительно слушал меня невнимательно.
Толоконников смешался, его бормотание стало еле слышным, пока совсем не замолчал. Зато заговорил Петухов. И я поняла, что для выводов некоторым высоким чинам вообще никаких фактов не нужно, у них факты заменяются дремучей фантазией.
– Что ж ты, голубушка, в этом, – обер-полицмейстер махнул рукой в сторону Мамаева и запнулся, будто боясь проговорить при барышне забористое ругательство, – человечке нашла?
Хорошо, вопрос оказался риторическим, потому что вот так с ходу мне ничего не придумывалось. Но его высокородие разразился целой обвинительной речью, в коей клеймил нравы современной молодежи. Я поняла, что Петухов придерживается в жизни взглядов самых консервативных, и решила, что не мне эти взгляды менять.