Девушка отрицательно покачала головой.
– Та-ак… – Иван Иванович раздраженно постучал кончиками пальцев по столешнице. – А наш… гм… Эльдар Давидович?
Ляля опять ответила отрицательно:
– Может, он в своем кабинете? К нам он не заходил.
Иван Иванович отпустил Лялю и погрузился в работу. Мелкие дела потому и мелкие, что усилий требуют немного, а времени – вагон. Зорин со вниманием ознакомился со сводками за прошедший день, отмечая, какие из происшествий могут пройти по их ведомству, зачел жалобу, в которой мещанка Оботрестова обвиняла соседку в колдовстве, наведении порчи на оботрестовского сына-шалопая, а также оботрестовских кур, которые отказываются нестись, и петуха, который перестал выполнять свои супружеские обязанности по отношению к означенным курам. Иван Иванович мстительно назначил ответственным за это дело Мамаева и придвинул к себе следующий документ, оказавшийся допросным листом купца Жихарева, составленным Е.Р. Попович, о чем свидетельствовала первая графа формуляра. Здесь он задержался подольше, по мере чтения выражение лица Ивана Ивановича менялось, затем, расхохотавшись, Зорин решительно поднялся из-за стола и вышел из кабинета, прихватив бумаги с собой.
– Я в наш с Мамаевым кабинет наведаюсь, заодно Эльдару Давидовичу порученьице передам, – сообщил он Ольге Петровне, проходя через приемную.
Помещение, где Иван Иванович с приятелем коротали немногое свободное от исполнения заданий время, находилось на первом этаже. Зорин спустился по лестнице, проверил книгу приходов и уходов, уверился, что Геля сегодня не отмечалась, а Мамаев был на месте уже в половине десятого, и прошел в кабинет. Эльдар писал что-то на казенном формуляре.
– Я с утра Крестовского навещал, – сообщил Эльдар Давидович, поднимая голову от бумаг. – Он в сознании и очень тревожится, справимся ли мы здесь без него. Просил с курьером допросные листы Жихарева передать.
– Эти, что ли? – Зорин картинным жестом опустил листы на стол. – Нет-нет, ты внимательно зачти.
Эльдар вчитался, фыркнул и расхохотался, закинув голову.
– У меня любимое место там, где про кровавые сопли, – поддержал приятеля в его смехе Зорин. – И еще там, где «ять» западает.
– Ну что ты, вот этот пассаж и «два раза провернул» тоже неплох.
Отсмеявшись, Мамаев достал из кармана белоснежный платок и промокнул им испарину со лба.
– В нашей Гелечке погибает великий мастер прозы.
– Да уж, погибает… – Иван Иванович присел на свое обычное место. – Ты ее навещал?
– Когда? Вчера – поздно уже было, а сегодня – вон, с бумагами разбираюсь. Сейчас закончу и на второй этаж поднимусь…