– Позвать кого?
– Отвернитесь!
Я послушалась, прижала к груди руки и попыталась привести дыхание в порядок. Перфектно! Это же надо было так постараться, Гелюшка, чтоб великий чародей тебя боялся, от одного твоего вида температурил!
За спиной зашуршало, защелкало.
– Подайте мне одежду!
Я вышла из-за ширмы, взяла с вешалки белую длинную рубаху, какой-то шлафрок, вернулась, предварительно зажмурившись, протянула подношение. Через две минуты последовал приказ:
– Можете открыть глаза, Попович.
Шеф затянул пояс, пошатываясь, проследовал к постели, улегся, накинул на колени простыню и только после этого благостно мне кивнул:
– Что там с отравленной лошадью? Да не стойте там, садитесь!
Начальство похлопало ладонью по краю постели.
Я присела, пожала плечами, поправила очки.
– Когда Зорин с Мамаевым вас в госпиталь повезли, я пошла на каретный двор.
– Зачем?
– А помните, мы с вами у развалин церкви в тот вечер сидели? Так мимо коляска проезжала, приметная такая. И я эту коляску в нашем каретном дворе увидала, как раз из окошка кабинета заметила.
– Понятно.
– Коляска точно та самая. Значит, кто-то из разбойного приказа в тот день у кафешантана был, значит, у нас с вами новый подозреваемый обнаружился. Я подозреваю Петухова!
Мое заявление эффекта разорвавшейся бомбы не произвело. Шеф скривился, будто куснул лимонную дольку, и процедил:
– И почему именно его высокопревосходительство?
Я могла ответить «он мне не нравится», и ответ был бы абсолютно честным, но знала, что такое мое мнение шеф в расчет не примет.
– Мне остается только выяснить, кто на этой коляске в наш приказ явился.
Шеф закусил губу, подумал чуточку, потом, будто бы про себя, произнес:
– Возможно, мы заходили к вопросу не с той стороны. Я разрабатывал версию чародейскую, а нужно было о более приземленных материях думать. Кстати, Попович, – обратился он уже ко мне, – вы от всех дел с сегодняшнего дня отстранены. Можете на службе появляться, Ольге Петровне в приемной помогать, но не более.
– П-почему? – Если можно было бы как-нибудь иначе выразить свое удивление, я бы это сделала, но в тот момент смогла только запнуться на полуслове.
– Потому что, Попович, – ответило начальство, как мне показалось, не без удовольствия, – вы у нас теперь персона нон-грата, то есть лицо нежелательное.
– Почему? – Разнообразие моих вопросов удивляло меня саму.
– Потому что чиновник чародейского приказа всем прочим примером служить должен, а не адюльтеры на службе разводить.
Так это он мне Мамаева в упрек ставит?
– То, чем я после службы занимаюсь, никого тревожить не должно.