– Который из них плачет? – спросила она, думая: раньше мне не надо было спрашивать.
Патрик повернулся посмотреть, но к тому моменту кричали уже оба. Лорен подняла глаза. Визжа, младенцы молотили воздух руками и ногами, изворачивались, пытаясь освободиться. Медсестра и Рути качали их на руках, тихонько приговаривая что-то, но звук постепенно заполнял комнату, точно вода. Паника. Пусть это прекратится.
– Они голодные, – сказала Лорен, не двигаясь с места. – Им надо молока.
– Я принесу, – сказал Патрик, но, подойдя к маленькому шкафчику, в котором хранилась молочная смесь и все необходимое, не обнаружил внутри ни одной бутылочки. Он беспомощно развел руками, глядя на медсестру, морщась от криков.
– В конце коридора, – бодро пропела сестра с улыбкой, перекрикивая младенцев, – в стерилизационной. Там и бутылочки, и чайники. Бегите.
– Ясно.
Патрик распахнул дверь и зашагал прочь по коридору, подальше от этих чудовищных звуков. Находиться с ними в одной комнате было невыносимо, все равно что запереться в чулане с парочкой полицейских сирен. Хоть бы он вернулся поскорее.
Рути, с трудом удерживавшая на руках этот сгусток яростных воплей, изумленно глядела на Лорен, которая и не думала забирать у нее ребенка, не предпринимала ни малейшей попытки успокоить его или брата, как полагалось матери. Лорен заметила, как они с медсестрой переглянулись, и, пересилив себя, подошла поближе и остановилась на таком расстоянии, что дотянуться и погладить детей по головам она уже могла, а удобно принять их с рук на руки – еще нет.
Крики словно пронзали ее голову со всех сторон: и спереди, и сзади, и снизу, и сверху. Она замерла на месте, позволяя им прошивать ее насквозь. Закрыв глаза, пыталась представить себе, что боль, которую причиняют ей эти звуки, – не ее, а чья-то чужая, что она заворачивает ее в толстую ткань, слой за слоем, и держит этот сверток вне своего сознания. И в конце концов боль сделалась переносимой. Открыв глаза, Лорен взглянула на незапертую дверь, прикинула, как далеко удастся уйти, если прямо сейчас открыть ее и выбежать наружу. Недалеко. Там наверняка будут еще медсестры, и двери, и замки.
Чуть только дверь приоткрылась, Лорен подскочила и распахнула ее. Взяла у Патрика бутылочки, подняла их к глазам. Воды было больше, чем нужно, и она вышла в ванную, чтобы слить лишнее. Руки у нее подрагивали. Оба мальчика, уже багровые от ярости, продолжали вопить, брыкаться и лягаться на руках у Рути и медсестры, которые отчаянно и совершенно безрезультатно качали их, пружиня на носочках. Медсестра все еще пыталась успокоить Райли, неслышно напевая ему что-то среди всеобщего гвалта, а вот Рути, судя по всему, сдалась, и лишь механически раскачивалась с подавленным выражением лица. А секунду спустя и вовсе замерла, в ужасе глядя на крохотное существо у себя на руках, немыслимо громкое и разгневанное.