1. Если рядом с грудным ребенком положить ключ, то его не смогут подменить.
2. Недавно родившую женщину не следует оставлять одну, у дьявола есть над ней особая власть.
3. Ей не должно спать, если кто-нибудь не следит за ребенком. Матерям, которых одолеет сон, часто подкладывают подменышей.
Якоб Гримм[2]
20 июля
Семь дней от роду
Ранний вечер
Солнце начало клониться к закату, и жара постепенно спадала. Лорен, сидя на диване, кормила сыновей, уложив по младенцу с каждой стороны и придерживая руками их маленькие головки, пока они сосали. Она не успела взять большую подушку для кормления, и поэтому Райли лежал на упругой, неоткрытой еще упаковке подгузников, а Моргану приходилось довольствоваться маленькой диванной подушечкой. Сама Лорен сидела неудобно скрючившись, кренясь набок. Хорошо бы подложить еще одну подушку под левую руку, но этого никак не сделать, не отняв от груди одного из младенцев, а то и обоих. Диван был весь завален пеленками, упаковками влажных салфеток, детскими одежками и игрушками, а единственное свободное место на нем занимала Лорен с детьми, и никакой возможности сдвинуться с места у нее не было. Патрик скрывался где-то наверху. Лорен не могла дотянуться даже до пульта от телевизора, ей хотелось чаю, хотелось в туалет. Но, что поделать, придется со всем этим повременить.
– Патри-и-ик! – крикнула она, и оба младенца удивленно распахнули глаза, но сосать не перестали. – Привет, малыш, – обратилась она сначала к Моргану, а потом к Райли, глядя как две пары маленьких глаз закрываются снова – медленно-медленно, точно тяжелые двери с доводчиком. Где-то на втором этаже, прямо у нее над головой раздался стон.
Секунды неохотно слипались в минуты, близнецы продолжали сосать, а Лорен усердно старалась визуализировать слова «радость материнства» вместо настойчиво лезущей в голову фразы «скука смертная». Солнце, неумолимо уходящее за горизонт, по пути заглянуло в окно гостиной, и его последние лучи ослепили Лорен, прикованную к дивану двумя сосущими младенцами.
– Патри-и-ик! – снова прокричала она, стараясь повышать голос более плавно, чтобы не напугать детей. В этот раз сверху донеслось шарканье и бормотание, затем наконец послышались тяжелые шаги на лестнице. Патрик показался в дверях: волосы торчат в разные стороны, под рубашкой, застегнутой на одну-единственную пуговицу, продетую не в ту петлю, видна голая грудь с островком светлых, медового цвета волос.
– Задерни занавески, пожалуйста, – сказала Лорен.
Патрик прошлепал босыми ногами через всю комнату, шваркнул шторами и остановился у окна, широко расставив ноги, уперев руки в бока, глядя на нее сверху вниз.