– Ты вся дрожишь, – сказал Патрик. – Тихо, тихо, все хорошо. Там просто тени переплелись, и тебе показалось, что в кустах кто-то есть. Никого нет, нечего бояться. Когда я говорил с врачом, он сказал, что, если ты сильно устанешь, твой мозг может начать видеть сны прямо наяву, не засыпая. Вот почему видения так похожи на страшный сон – это страшный сон и есть.
– Я позвонила в полицию. Они уже едут.
– Куда ты позвонила? Зачем?
Он в самом деле ничего не видел. Не видел ее в кустах, ту мерзкую оборванку. Но Лорен-то видела – как она стояла там, среди деревьев, безошибочно настоящая, ничуть не менее настоящая, чем сами деревья. Ее взгляд преследовал Лорен. Стоило моргнуть, и ее образ, выжженный на сетчатке, вставал перед глазами. Так, наверное, и сходят с ума? Тут два варианта: либо у Лорен едет крыша, либо та женщина – ведьма или посланница дьявола, способная растворяться в воздухе по собственной воле. Последнее звучит не слишком правдоподобно, так что волей-неволей приходится заподозрить первое. Всего лишь тень. Она испугалась обычной тени. Пожалуй, и правда нужно поспать.
– Не знаю, – сказала она. – В тот момент казалось, что это хорошая идея. Прости.
Патрик крепко прижал ее к себе.
– Ничего страшного. Просто подождем, пока они приедут, и скажем, что ничего на самом деле не случилось. Все будет хорошо.
Лорен оторвала голову от его груди.
– Патрик?
– Что, любовь моя?
– Мне нужна помощь, ты должен мне помочь.
Он вздохнул, тяжело и устало, и в этом вздохе смешались протест и смирение. А затем сказал:
– Да, милая, я знаю. Я помогу, не переживай. Ничего не бойся, со мной ты в безопасности.
И Лорен закуталась в его слова как в одеяло, притворившись, что они могут быть правдой.
– Простите, что потратили ваше время, детектив, – сказал Патрик. – Моя жена сейчас переживает сильный стресс, сами понимаете. С одним-то новорожденным непросто, а у нас двое. Ей просто нужно немного отдохнуть.
Харпер сидела напротив Лорен и Патрика в их маленькой гостиной. Как и в прошлый раз, Лорен держала на руках обоих детей, чуть ли не с ожесточением прижимая их к себе. Но кое-что все же изменилось: она была уже не в больничной сорочке, а в спортивных штанах и футболке, лицо ее, имевшее все то же испуганное выражение, осунулось и выглядело чуточку бледнее. Заметно окрепшие малыши и на этот раз были одеты каждый в свой цвет: один в желтом комбинезоне, второй в белом с зелеными полосками.
– Я не могу оставить их дольше чем на несколько минут. Они сразу просыпаются.
– Я знаю, милая, знаю, – сказал Патрик. – Не волнуйся, я сделаю все, чтобы ты отдохнула ночью.