Они летели над пшеничным полем – зеленые стебли уже поднялись человеку по пояс. И тут виверна легко приземлилась, пробежав несколько шагов, чтобы погасить скорость.
Сердце Габриэля чуть не выскочило из груди. Крылья грифона сверкнули на солнце, он стал махать ими медленнее, потом еще медленнее, а затем рухнул вниз.
И они оказались на земле. Как только Габриэль понял, что они внизу и больше не движутся, как только дикие глаза грифона посмотрела на него, как будто спрашивая «Разве не здорово?», ему немедленно захотелось повторить.
Он потянулся вперед, погладил чудовище, обнял его за шею.
Люблю тебя.
Люблю тебя! Хочу есть!
Габриэль лег на живот и сполз с седла, чувствуя теплые солнечные лучи на замерзшей коже. Виверна превратилась в темноволосого мужчину с элегантным шрамом на лице и длинным носом, но без правой руки. С Габриэлем – высоким темноволосым юношей без левой руки – они составляли неплохую пару.
– Где мы? – спросил Габриэль у мастера Смита.
– В поместье Грейсвилл Мидлхилл. Оно принадлежит капитану Альбинкирка и управляется леди Хелевайз.
– Ах да. – Габриэль посмотрел на дом. – Я собирался сюда. Но, наверное, не сегодня.
– Надежные люди сказали, что ты готов возвращаться к исполнению своих обязанностей. Я думал, мы можем убить двух зайцев разом. Разве первый полет прошел плохо?
– Горло болит. А так чудесно. – У Габриэля немного кружилась голова. А еще он страшился встречи с леди Хелевайз, возлюбленной сэра Джона Крейфорда, бывшего капитана Альбинкирка, ныне покойного. – Почему болит горло?
– Если бы мы поднимались выше, я бы предположил, что это от холодного воздуха. Я же велел одеваться теплее. Но вообще я думаю, что ты сорвал горло, когда Ариосто прыгнул.
– Я не кричал!
Мастер Смит смерил его взглядом.
– Если тебе угодно, то кричал. Всю дорогу вниз.
– Слишком ты этому радуешься, – заметил Габриэль.
Хелевайз смотрела на свою дочь Филиппу, которая поднялась на цыпочки, пытаясь разглядеть, что происходит в полях у реки. Потом вздохнула – единственное внешнее проявление тоски, сжимавшей ей сердце.
Появление двух Диких чудовищ вызвало короткую, но панику. Филиппа держала в руках тяжелый арбалет – не заряженный.
– Там человек… двое! Мама, это же Красный Герцог, только он не в красном. В простом дублете. Но я его узнала.
Хелевайз не позволила себе второго вздоха. Она встала, подошла к очагу, подвинула к огню медный котел.
– Принеси хлеба, – велела она. – И гипокраса, если матушка Крэбб уже его приготовила. Погляди в кухне.
– Мама, я все сделаю! – Филиппа любила рассказывать матери, что та глупа и что разрушила Филиппе жизнь, увезя ее из блестящей Лорики в маленькое поместье, где не было ни мод, ни достойных молодых людей. На самом деле все обстояло не так – весенние события привели сюда множество красивых и сильных парней, но, если Филиппе хотелось покричать на мать, факты не имели никакого значения.