– Тогда Эш и нападет. Осенью.
Члены совета отправились собирать вещи, а сэр Ранальд остался, чтобы подробно обсудить отъезд с леди Альмспенд. Габриэль опустился на колени у кресла королевы. Мастер Смит стоял за ним.
– А что с этрусками и галлейцами? – спросила королева.
– А что с ними? – удивился Габриэль.
– Вы собираетесь стать императором? Тогда это тоже ваша забота. Кстати, где сэр Алкей?
– Уже действует, – ответил Красный Рыцарь. – Я отдал приказы и предпринял кое-что. Да, ваша милость. Я, вероятно, буду императором.
– Ливиаполис? – спросила она.
– Сначала я должен убедиться, что на западе безопасно. Мне понадобится мой отряд.
– Вы клялись помогать мне и моему сыну.
– И я не нарушу клятву. Я буду лучшим союзником, когда-либо существовавшим у Альбы.
– Вы откажетесь от титула, если я велю?
Габриэль все еще стоял на коленях. Он глубоко вздохнул. Все на них смотрели, мастер Смит был совсем рядом. Но лгать Габриэль не собирался.
– Я не ввязывался бы во все это, будь у меня другой выход. К тому же однажды я уже отказался, – попытался пошутить он. В глазах королевы он увидел страх. – Да, ваша милость. Я ваш человек. Если вы велите мне отказаться, я так и сделаю и приложу все усилия, чтобы помочь Ирине принять нужные решения. Но…
– Но вы ей не доверяете.
– Я не думаю, что ей достанет ума и знаний, чтобы быть императрицей. Никто из них не… неважно. Возможно, во мне говорит гордыня. Главный урок, который я усвоил за последний год, состоит в том, что я – не центр этой интриги. Не больше, чем вы, Амиция или ребенок.
– А Бланш? – спросила королева. – Что с ней будет, если вы женитесь на Ирине?
– Я не женюсь на Ирине, – поморщился он. – Ваша милость… здесь не место для таких разговоров, но я кое-что понял о себе и о Бланш. Я не думаю, что смогу жениться на Ирине, лишь бы стать императором. А если она храпит?
– Я храплю! – сказала королева.
Мастер Смит почему-то рассмеялся. Габриэль приподнял бровь, и дракон махнул рукой.
– К тому же она пыталась убить меня по меньшей мере единожды. А то и трижды.
Глаза у королевы были большие, спокойные и глубокие. Кто-то говорил, что в них тяжело смотреть. Некоторые мужчины путали ее открытый взгляд с влюбленным.
– А вдруг она попытается убить Бланш? – спросила королева. – Это мне не понравится.
– Мне тоже, ваша милость.
– Сын Тоубрея женился на прачке. Вы могли бы ввести это в моду.
– Вам не жаль бедных прачек, ваше величество?
Королева улыбнулась.
– Вы подумаете о том, чтобы жениться на Бланш?
Габриэль видел несколько ветвей продолжения этого разговора. Он мог бы возмутиться вмешательством в частную жизнь… но в пасхальную неделю Бланш сделала для спасения королевы больше любого другого, не считая разве что его самого. И королева имела полное право – феодальное, человеческое, да даже герметическое – приблизить Бланш к себе. Он мог бы солгать – но после весны, заполненной войной, лагерной жизнью и рождением детей, они знали друг друга слишком хорошо.