— Да. — Скорин осмотрел рацию, положил перед собой часы. Осталось две минуты.
Шлоссер взял листок, перечитал текст составленной Скориным радиограммы:
«Познакомился вдовой Фишбах, часто бываю гостях, намерен поселиться постоянно, дом представляет большой оперативный интерес. Бывают информированные люди. Сергей».
— Вот получите разрешение своего начальства, станете здесь жить официально. — Шлоссер испытующе посмотрел на Скорина. — Широкий круг знакомств даст вам возможность располагать интересной информацией.
Скорин кивнул, подвинул ближе листок с колонками цифр и положил руку на ключ. Ровно в двадцать три часа рация заработала. Скорин отстучал радиограмму, через тридцать секунд повторил ее и отошел от стола.
— Мавр сделал свое дело, — сказал он глухо и неожиданно повысил голос: — Чтобы из квартиры работать последний раз, майор. Ваши пеленгаторы засекут квадрат, начнут докладывать, вы не будете принимать меры, и сразу уйма людей поймет в чем дело. Сообразят, что рация работает под крылышком абвера.
— Хорошо, хорошо. В будущем, капитан, будем работать из машины. — Шлоссер убрал рацию в чемодан. — Не знаете, где Лота?
— Нет. — Скорин стучал пальцами по столу, повторяя только что переданное сообщение. Не ошибся ли, правильно отстучал: не Сергей, а ваш Сергей. Подпись «ваш Сергей» означала, что он находится в руках у немцев.
Лота сидела в библиотеке и разглядывала подшивку французских журналов начала двадцатых годов. Увидев Шлоссера, она отложила журналы.
— Что с вами, барон?
Шлоссер опустился в кресло, положил чемодан с рацией на колени и вздохнул.
— Се ля ви, фрейлейн. Чтобы жить, надо уметь побеждать. — Подвинул девушке телефон. — Вызовите сюда радиста, затем соедините меня с Берлином, с квартирой адмирала.
— Вы меня звали, господин майор?
Шлоссер долго смотрел на радиста, не понимая, зачем он явился, затем отдал чемодан.
— Запри дверь. Прослушай и расшифруй, вот оригинал. — Он протянул радисту листок.
— Барон, Берлин на проводе.
Несколько минут трубка молчала, затем раздался сонный голос Канариса. Барон улыбнулся и ровным голосом сказал:
— Здравствуйте, господин адмирал. Прошу извинить меня за поздний звонок. Племянник дал первый концерт. Можете не сомневаться. Спокойной ночи, господин адмирал. Спасибо. — Шлоссер положил трубку.
— Я бы не доверяла русскому, барон, — сказала Лота. — Мне не нравится его взгляд. Не мог он как-нибудь предупредить Москву, что арестован?
Шлоссер почти нежно посмотрел на девушку.
— Молодец, Лота. Вы делаете успехи. — Он повернулся к радисту, который, надев наушники, что-то писал. — Ну, что?