Поклявшись Лизе, что мать не узнает, кто помог ему устроиться, через неделю Олег с Лидой переехали в маленькую двушку на первом этаже. Кирпичная пятиэтажка была расположена в районном центре в тихом дворе неподалёку от станции. Первые дни Лида, несмотря на погрузневшую фигуру и большой живот, из-за которого она собственных ног не видела, словно порхала по новому жилищу, вскрикивала от радости, вертелась перед трюмо. С умилением гладила ковер на стене, любовалась на стеклянную полочку в ванной, с упоением расставляя на ней лак для ногтей, флакон одеколона и торжественно уложила новёхонький кусок мыла «Ландыш» в пластиковую мыльницу. Олег радовался вместе с ней — вот ведь повезло! Хоть каждый день в ванне сиди как дома! И наконец-то можно не торчать в вонючем дощатом сортире, продуваемом всеми ветрами разом. Нинка только губы поджала: конечно, фаянсовый толчок лучше деревянного нужника, кто ж спорит? Да все одно, квартирка-то чужая. А как рассорится хозяйка с невесткой да примчит обратно, получат жильцы под зад коленом. И придут снова к ней: примите, мол, дорогая тёща. Лучше бы Лидин муженёк потребовал у родной мамаши комнату отдать. Он же там прописан, какое право она имеет родного сына не пускать? Опять же жена у него законная, ни какая-то приблуда-сожительница. Тюфяк, одним словом! Другой бы ещё после свадьбы на своём настоял. Вовка вообще не проявил интереса к новому жилью. Убрались и хорошо ему — лишние подзатыльники ни к чему. Зинка завистливо вздыхала, кружила вокруг старенького телевизора. Ишь, баре теперь станут кино смотреть, когда захотят, и фигурное катание. Зачем им? Лидка родит ребёнка и пусть вошкается с ним, когда ей смотреть-то?
Лидин хозяйственный запал быстро прошёл. Олега по вечерам вновь ждала груда немытой посуды, только теперь не в тазу, а в раковине. Ванная покрылась мыльными разводами, зеркало — засохшими брызгами. И после работы муж перемывал посуду под жалобы жены на плохое самочувствие. Денег катастрофически не хватало. Олег с каждой зарплаты педантично отправлял хозяйке уговоренную сумму, а остальное отдавал Лиде. При встрече отец совал то трёшку, то пятёрку, утаённую от жены. Вот ведь жалость, что невестка бестолковая, нигде не работала, хотя бы декретные получала! Олег стал подрабатывать в выходные в своём же парке механиком. Узнав об этом, Антонина промолчала, только губы сжала покрепче. Ну, если сын за это время в ум не вошёл, что ж, заварил кашу, сам и хлебай полной ложкой. Она не призналась бы ни за что: ей вовсе невмоготу знать, как сын надрывается ради пустяковой зарплаты. Для кого? Добро бы копил на машину, а то всё через свою глупую упёртость и поганую голодрань — Выриковское отродье!