И эта иллюзорная жизнь, что шла для него, словно в полудрёме, продолжалась до следующего лета. Олегу казалось, что он впал в непонятное оцепенение и делает всё механически, не вкладывая в это времяпрепровождение ни сердце, ни душу. Лишь изредка казалось, что случится что-то от него независящее и он проснется и заживёт по-настоящему. Если по первости его добродушного и участливого коробило, что часто стал повышать голос, откровенно и грубо хамить Лиде и тёще, то со временем и эта черта стала привычной и обыденной. Разве его вина, что жена нормальной речи не понимает? А так матюгнешься пару раз, и всё встаёт на свои места. Как в детской железной дороге, что когда-то купила мать на новый год. Катится заведённый паровоз по игрушечным рельсам, пока не наскочит на препятствие, и все вагончики валятся набок. И надо вновь ставить их на рельсы, чтобы катились дальше. Лень, что царила в доме тёщи, теперь заняла своё место и в его квартире. Словно нежелание жить по-людски, по-правильному, как приучила мать, и Лида, и Нинка распространяли вокруг себя, как плесень. Заведётся в углу потолка грибок, и ползёт по стенам, никакого с ним сладу. Хороший хозяин старательно счищает эдакую напасть да пропитывает заражённое место олифой, но для этого надо хотя бы желать избавиться. А у Олега все желания давно уснули вместе с ним. Даже близость с женой была скучной. Вот уж точно супружеский долг отдал и до следующего раза не беспокоить. Прежние друзья в гости не зовут, кивают при встрече и со словами: «надо бы посидеть, сто лет не видались» вновь пропадают. Олег решительно отказывался принимать, что вокруг него складывается та же брезгливая пустота, что прежде вокруг Выриковых. Он перестал быть частью семьи Антонины Князевой, своей знакомой, всеми уважаемой, а от пришлых, да ещё и неудачников в придачу, лучше быть подальше. Все ж знают, что неудачники словно заразные больные: рядом постоишь и привет — можешь за больничным бежать. И чем больше Олег ощущал себя человеком второго сорта, которых обычно в гости не зовут и дружбой не гордятся, тем тяжелее для него становилось круто всё поменять. А Лида ничего такого не чувствовала, она обзавелась подругами и уходила на полдня под предлогом с Валюшей погулять. Где она познакомилась с разбитными девицами, живущими по другую сторону железной дороги, не понятно. Света и Ксеня были чуть старше неё, и одна из них также сидела в декретном отпуске. У Ксени был маленький ребёнок, а мужей у обеих не было. Лида тотчас почувствовала своё превосходство. Она-то родила в браке, как положено. Ну хоть в чём-то оказалась выше и значительней. Она заметила, как завистливо вспыхивают глаза подружек, когда Лида с довольной ухмылочкой тянула: