Бежать! Драться! Да уж куда там. Разве может показать подобную прыть попавшая в бредень рыба, к тому же оглушенная динамитом?
Ее стащили на несколько пролетов вниз и прижали к стене. Бессмысленный взгляд карманного фонарика уставился ей в лицо, причиняя нестерпимую боль слезящимся от пыли и дыма воспаленным глазам.
— Вот она! — услышала Туся довольный басовитый рев. — Да какая молоденькая и свеженькая! Прямо цыпочка!
— Тощая замарашка, трясогузка желторотая! — прогнусавили в ответ.
— Ничего! Сгодится!
— Эй! Нам велено доставить ее живую и невредимую!
— А кто собирается ей вредить? Позабавимся малость, да и только! От нее не убудет!
— Ты что, собрался здесь и сейчас?!
— Именно! Когда за дело примутся ребята из Корпорации, от нее уже будет мало толку!
Туся не видела лиц и плохо понимала смысл разговора. Но когда заскорузлые от крови, грубые, волосатые руки рванули застежки одежды и поползли по телу, когда ее обдало смрадным дыханием, и разящие табаком и луком, окруженные жесткой щетиной слюнявые губы наждаком проехали по ее лицу и шее, ужас и отвращение пробудили в ней остатки воли и чувства человеческого достоинства.
Конечно, оказать по-настоящему сопротивление она не могла: в легион берут крепких и здоровых мужчин и кормят их не в пример лучше заморенных осадой гражданских. Но, сколько хватало сил, невзирая на безнадежность своего положения и боль в заломленных за спину руках, она извивалась всем телом, брыкалась, даже, кажется, делала попытки царапаться и кусаться.
В конце концов, когда она ударила-таки одного из своих мучителей в пах, озверевшие дикари саданули ее спиной и головой о стену и влепили две крепчайшие затрещины: одну в челюсть, другую в скулу. Ее голову разорвало на тысячи кусков, рот наполнился кровью, внутренности скрутил в узел чудовищный спазм. Сползая на пол, она успела подумать о том, что неплохо бы сейчас оказаться где-нибудь в другом месте. Но не существовало в этом мире края, в который она могла стремиться, а лица близких людей скрывала толстая завеса небытия…
* * *
Долго ли продолжался обморок, Туся сказать не могла. Она очнулась от резкого запаха гари и паленого бетона. Она лежала на заваленной строительным мусором лестничной площадке и не могла пошевелиться: тяжеленная, безвольно неподвижная туша легионера почти раздавила ее. Змееносец не двигался: глаза остекленели, изо рта вытекала кровь.
Кругом стрекотали выстрелы, слышались крики, топот и скверная ругань. Похоже, кто-то из защитников города еще пытался сопротивляться. Вот, скошенный короткой очередью из скорчера, Тусе на ноги рухнул еще один легионер. У нее над головой четверо или даже пятеро схватились врукопашную. Насколько Туся могла понять, расклад получался четверо против одного, и этот один неплохо справлялся. В воздухе мелькали защищенные броней руки и ноги в тяжелых подкованных ботинках, строительный мусор и обломки арматуры использовались вместо кастетов, от ударов человеческих тел со стен осыпалась последняя штукатурка и выпадали кирпичи. Несколько раз темноту пронизывал короткий луч выстрела.