Настоящая причастность.
В этих словах есть что-то ободряющее. Я читаю их вслух и чувствую: они символизируют что-то очень важное. То, к чему мы тянемся всю жизнь. То, по чему мы тоскуем. Каждому хочется стать частью чего-то большого – мы хотим испытывать настоящую причастность: безусловную, неподдельную, которую нельзя оспорить. Вот только где ее взять?
В 2010 году в книге «Дары несовершенства»[7] я сформулировала определение причастности так:
«Быть причастным к чему-то большему – естественное человеческое стремление. Оно так сильно захватывает нас, что мы спешим подстроиться, получить одобрение, стать своими – что, увы, не помогает и даже отвлекает от причастности. Настоящая причастность доступна нам в те моменты, когда мы раскрываем наши живые, неидеальные души, – она основана на принятии себя такими, какие мы есть».
Это определение выдержало проверку временем, но сейчас оно выглядит неполным. Я узнала, что настоящая причастность требует кое-чего еще. Необходимость оставаться собой – и принимать себя – может привести к одиночеству, неопределенности, отсутствию поддержки.
Работая над «Дарами несовершенства», я рассматривала причастность как внешнюю оценку – когда кто-то нас поддержит, признает, одобрит, поскольку мы отважно раскрылись и стали уязвимыми. Но сейчас, закопавшись глубже в результаты исследований, я понимаю: она не приходит снаружи. Мы не можем ощутить настоящую причастность в группе. Мы носим ее внутри. В сердце. Она основана на принадлежности себе и вере в себя.
Готовность принадлежать себе – это вызов, отвечать на который нам придется самостоятельно: покорять дикие джунгли критики, уязвимости, неуверенности. В современном мире, расчерченном на идеологические зоны политических дрязг и военных действий, это задача со звездочкой. Мы начали забывать, что даже несмотря на особенности каждого из нас в отдельности, мы неминуемо связаны друг с другом чем-то более основательным, чем идеология, политика или членство в группе – нас объединяют любовь и общечеловеческое единство. Как бы нас ни разделяли верования или другие разногласия, каждый из нас – человек, и все мы увлечены схожими духовными поисками.