– Калисия, – раздался хрипловатый акцент капитана. Такой спокойный, по-военному ровный голос. – Калисия Чайлди.
Не успокаивая меня, просто принимая истерику как вполне ожидаемое последствие случившегося, Леннер отдал несколько приказов по рации, один из которых – отследить вживленный чип мисс Чайлди и пригнать патрульную машину к входу в парк. В парк… который стоял, как и прежде, тихий и умиротворенный. Ни одно дерево не повалено, ни одной, даже самой малюсенькой ямы не видно. Иллюзия. Южанка была права – это всего лишь иллюзия с целью запугать нас и сбить с толку.
* * *
В гостиницу меня привез Лесли.
– Сегодня тебе необычайно повезло, – холодно произнес страж, открывая дверь гостиничного номера и пропуская меня вперед. – Никто не думал, что ты вернешься, – в его голосе проскользнуло явное разочарование. – Только чип зря потратили. Жаль, конечно, но с другой стороны, может, в следующий раз пригодится. Везение – вещь такая, относительная.
– Катитесь к черту, капитан Лесли! – сквозь зубы выдавила я в лицо стражу. – Вы и ваш гребаный чип! – и, не сдерживая слез, со стоном переступила порог. – Господи… как же это больно!
Я чуть не свалилась на пол прямо здесь, у порога, под ноги к бездушно ухмыляющемуся Лесли, на потеху всем жителям седьмого этажа и капитана изолятора. От унижений сдержала мысль – вот же будет глупо умереть от заражения крови, после всего, что я пережила. Пришлось взять себя в руки и, содрогаясь от крупной дрожи, пробраться в ванную.
Ступни нещадно жгло и щипало. Бег по ночной аллее не прошел бесследно. Опустившись на закрытое сиденье унитаза, я с криком вылила на каждую ступню по полбанки антисептика, закусила в зубах махровое полотенце и с диким воем, какой только бывает у пациенток из отделения для душевнобольных, принялась вытаскивать занозы от острых веток, застрявшие в кровоточащих ранках, мелкую траву, в основном кусочки осоки, и землю, и грязь, не оставляя ничего, что могло бы послужить началом сепсиса. Я-то знаю, что любая болезнь ведет к могиле. Заключенных не лечат, только хоронят, иногда живьем.
– О-ой! – я уронила антисептик. Руки задрожали, и от боли в глазах начало двоиться. Чудом не потеряв сознание, я пробралась обратно в комнату и, не устояв на ногах, рухнула на белоснежный ковер. Мягкий и теплый. До кровати не дошла пары шагов, но ползти не стала. Сил не было даже для того, чтобы пошевелиться.
– Что случилось? – спросила Ксения, не отрывая бессмысленного взгляда от стены. В мою сторону она не смотрела. – Почему ты одна?
Я ничего не ответила, уткнулась лицом в пушистые ворсинки и зарыдала. Горло сжималось, ступни кровоточили, но плакала я от отчаянья. Есть ли хоть малейший шанс, что южанка выживет? Что ей в голову не вставят арматуру и не подкинут на магистраль стражам, дабы позлить конгресс и потешить свое самолюбие? Если такой шанс и есть, то я в него не верю. Скорее всего, южанки уже нет в живых, и в лучшем случае ее подкожный чип приведет стражей к трупу молодой магички, в худшем… смерть Калисии была напрасной, как и смерти всех остальных людей с тринадцатым резервом. А все из-за того, что кучка магов решила поиграть в вершителей судеб, а конгресс не может их остановить! Да здравствует всемогущий конгресс…