Не понимаю, почему он до сих пор обращается ко мне – «мисс Рейтли», закон обязует только к мужчинам обращаться по фамилии, к молодым женщинам уважение проявляют единицы, к заключенным женщинам уважение не проявляют совсем. Правда, я никогда раньше не общалась с представителями конгресса, за исключением покойного Ричарда, и без понятия, какие у них манеры и какой регламент они соблюдают.
– Ничего не нужно, – твердо ответила я и, развернувшись, вышла из гостиной, оставляя его наедине со своей рацией, которая снова ожила, стоило мне только скрыться в коридоре.
Оставшуюся часть дня мы с Леннером больше не пересекались, что вообще странно, учитывая малогабаритные масштабы дома. Но он все время проводил на кухне, а я в одной из спален, избегая встречи. Кормить меня никто не собирался, а лезть в холодильник за спиной стража я бы не решилась.
Побродив по спальне, прощупывая энергетический фон заклинания, которое Леннер наложил на дом, я сникла окончательно. Слишком много незнакомых для меня сплетений энергии. Пробить заклинание первого резерва в принципе невозможно, а не зная его сплетений, так вообще нереально. Остается единственный вариант – дождаться завтра, понять, чего от меня хотят, и сбежать от Леннера на улице.
Я перевернулась на кровати и со вздохом, полным наслаждения, уткнулась носом в подушку. Кто бы мог подумать, что собственная кровать без впивающихся в спину пружин может заставить снова почувствовать себя живой, хоть и ненадолго. Жаль лишь, что ни кровать, ни мягкий матрас, ни даже отдельная комната не в состоянии избавить от кошмаров, преследующих меня каждую ночь, с самого первого дня в Обители. Некоторым заключенным давали седативные препараты, чтобы они спали спокойно, я же отказывалась от всего, предпочитая не высыпаться, чем стать ходячим овощем. Но к концу года я всерьез начала задумываться над тем, что ничего не ощущать, наверное, гораздо лучше, чем каждую ночь просыпаться от собственных криков.
– Он опять выпил? – я поцеловала мать в щеку, прислушиваясь к воплям, которые доносились со второго этажа. Вот же… Проклятье!
Мама рассеянно чмокнула меня в ответ и снова уставилась в экран телевизора, делая вид, что все нормально. Она всегда делала такой вид, когда я приходила к ним в гости, а отчим напивался до беспамятства и громил дом, начиная со срывания штор в спальне и заканчивая распусканием рук.
– Мам? – я присела на край дивана, отбирая у нее пульт и выключая телевизор.
– Тэс, – она судорожно вздохнула, сдерживая слезы, – не начинай. У твоего отца непростой период в жизни, ты же знаешь. Проблемы с работой…