Сегодня охотник вдруг увидел не гигантского зверя, а маленькую птицу. Она хотела научиться летать. Если кому и помогать в этой жизни, то только старым врагам, что никогда не предадут и не исчезнут, как какие-нибудь друзья или приятели.
Надев лучшие доспехи, закрепив на ножнах меч, Охотник бережно подхватил птицу и отправился в долгий опасный путь. Да, любое дерево бы подошло для урока полетов, но с дерева можно просто упасть, высота невелика и страх не раскроет крылья. А вот если падаешь со скалы в пропасть, почему бы не попробовать полететь? Что ты теряешь?
Поэтому охотник торопился к пику Вымыслов, что в долине Ночных Огней. Высокая, блестящая в лучах заходящего солнца вершина — то, что надо! Стоя наверху, охотник на секунду замер, отдавая дань торжественности момента. Птица в руках тревожно молчала.
— Митя! Митя, ты что с котом делаешь, сорванец? — совсем рядом раздался испуганный женский голос.
— Мам!..
— Отдай Барсика и марш домой! — Митя вздохнул, покорно отдал кота и слез с детской горки. Мир никогда не увидит полет чудесной птицы.
Дома Барса целовали, обнимали и даже дали кусок колбасы. Усталому Мите прилетел подзатыльник и лекция о том, что с котами можно делать, а что нельзя. Тяжела доля охотника, героя и смельчака.
Мягкие лапы нежно коснулись кровати. Ловкая рука тут же схватила пушистое тельце и утащила его под одеяло. Мальчик обнял кота, как игрушку, и довольно вздохнул.
— Завтра я буду пиратом, а ты морским чудовищем! — глаза мальчишки лукаво смотрели на дверь ванны, очертания которой ещё виднелись в свете ночника родительской спальни.
Кот согласно замурчал и два старых врага, два самых закадычных друга, уснули. Как бывало не раз после трудного дня, полного приключений.
Я — Тень. Это не имя и не профессия, в целом, куда проще объявить, что я — тень, а тень — я.
Много времени я провожу на небесных планах, но сегодня… Чего уж таить, в последнее время куда чаще переношусь на улицы обычного городка и становлюсь тенью тех, кто прожигает свою жизнь. Мы вальяжно гуляем по улицам ночного города. В центре много фонарей, они отражаются от зеленых стекол бутылок, звенят эхом в злых пьяных словах, что ведут к драке. Так странно, что мне хочется провести время вот так. Я помню их предков, чистых и любознательных. В какой момент любознательность превратилась в тягу к саморазрушению?
Перемещаюсь дальше.
Здесь маленькие огоньки от свечи и сотканные из теней углы, а в центре кровать, на которой молодые любят друг друга. И всё так торжественно, так возвышенно, как и сама их наивная жизнь. Заканчивают как-то поспешно и сразу становится неловко, будто знают, что после этих романтических вечеров их ждёт обычное утро, а вскоре исчезнет и прелесть совместных будней. Как часто я это видел, но почему-то не наскучило. Забавно вспоминать изменение процесса рождения. Он думал, что если это будет долго и тяжело, то результат станет ценным, сакральным и важным. А они снова перевернули по-своему и теперь это часто просто случайность, того хуже, если нежеланная.