Хозяйка не возражала против гостей и веселых сборищ, в праздники можно было веселиться хоть до утра, но в будние дни мы, как правильные курицы, соблюдали режим тишины.
Все остальные вопросы решались быстро и без труда: если в квартире недостаточно тепло, слишком влажно или съемщице мешает пузатый старинный комод, тетушка Амарэтта сразу решала проблему. Квартира обогревалась, сушилась, комод переезжал в другое место, потому что «бедная курочка отбила об него все бока!».
Трогательная забота о нашем комфорте не мешала тетушке столь же решительно, как с комодом, расставаться с неугодными жильцами. Когда одна из новых девушек несколько раз нарушила закон о тишине, громко переговариваясь через окно со ждущими у калитки ухажерами, которых поощряла, тетушка, рыдая и заламывая руки, отказала ей от дома.
— Да где же ты, бедная курочка, найдешь такую благодать? Где же так тепленько-то будет, уютненько, душевненько, как у маменьки родной за пазухой? — причитала она. — Нет, дорогая, до весны никак нельзя. Неделя тебе на выезд.
Кроме аренды уютной квартирки — в персиковых тонах у меня и в кремово-розоватых у Розамунды, — зарплаты нам хватало, чтобы посидеть вечерком за чашечкой вкусного кофе у дядюшки Бонборино. Дополнив чашечку ароматного напитка десертом от его компаньонки тетушки Нуттеллы, хозяйки кондитерской.
Кофе здесь подавали в тонких, цвета ночного летнего неба чашках с тонкими изогнутыми ручками. С пенкой и без, сладкий, несладкий, со специями, со сливками и молоком, горячий, как песок в пустыне, и холодный, как горное озеро.
Десерты занимали высокую и длинную, во всю стену, витрину. Тут были широкие круглые креманки с суфле, украшенным свежими ягодами и фруктами; маленькие ажурные корзиночки, начиненные ароматным кремом всех цветов радуги. Пирожные — конусообразные, круглые, ромбовидные, треугольные, колечками и пышными глазурованными развалами, каждое на отдельной невесомой тарелочке. Посыпанные тертыми орехами, сыром и кондитерской крошкой хрустящие румяные полоски. Пирожки, ватрушки, завитки, трубочки, розочки.
В кофейню после работы заглядывали такие же работницы города, как мы, и кумушки в ожидании свежих слухов. Все обменивались новостями и обсуждали последние сплетни. Бонборино услужливо ставил перед каждой посетительницей очередную чашечку кофе, и одна шла обязательно за счет заведения. Вторая или третья — зависело от настроения дядюшки Бонборино в этот день. А настроение его зависело от тетушки Мадженты. Если она всегда с приветливой улыбкой и ласковым словом заглядывала в этот вечер в кофейню, мы все вздыхали облегченно — сегодня дядюшка Бонборино будет доволен. Если же тетушка Маджента не появлялась, тучи сгущались над головой хозяина, жесткие черные длинные усы его печально никли, а густые брови понуро опускались вниз, помогая нависающим векам скрыть всю мировую скорбь в глазах.