Нам известно, что в IX веке человек персидского происхождения, носивший довольно распространенное имя Абдалла и проживавший в Ахвазе на юге Персии, «задумал низвергнуть империю халифов, тайно введя в ислам систему атеизма и нечестивости». Это следовало делать очень постепенно; и сын и внук Абдаллы незаметно трудились над этим, пока у них не появился новообращенный, который быстро привел систему в активное действие. Его звали Кармат, а его последователей стали называть карматитами; и кровавая война между этими сектантами и войсками халифов периодически продолжалась на протяжении целого столетия. Но в конце концов карматиты были жестоко разгромлены и загнаны в подполье, что важно для нас здесь лишь по той причине, что это непосредственно привело к основанию секты ассасинов. Житель Рея в Персии, желая скрыть свои религиозные убеждения и снять с себя обвинение в ереси, выдвинутое крайне ортодоксальным наместником его провинции, отправил своего единственного сына Хасана в Нишапур, дабы получить наставления от знаменитого имама Мовафека. Там юноша сблизился с двумя талантливыми студентами — Омаром Хайямом и Низамом аль-Мульком. Эти трое заключили соглашение, предложенное Хасаном ибн Саббахом, что если один из них добьется успеха, то двое других разделят его удачу. И мы увидим, как этот договор был соблюден Низамом и Омаром, но нарушен его составителем.
Талант к предательству Хасана ибн Саббаха
Низам аль-Мульк стал первым государственным деятелем своего времени, визирем Алп-Арслана, знаменитого султана сельджуков; однако он помнил о своем обещании и предложил помощь Хасану и Омару. Последний, как выдающийся астроном, который также писал стихи, согласился лишь на ежегодную пенсию в 1200 дукатов, дабы продолжать свои научные исследования и сочинять чудесные стихи, не стесняя себя необходимостью зарабатывать на жизнь. Хасан в своих запросах оказался гораздо требовательней. Он начал репетировать предназначенную ему роль первого великого магистра ассасинов, сыграв предателя человека, который уважил его просьбу и представил его ко двору. Хасан сделался неофициальным шпионом султана, вынюхивая все что мог о сделках Низама, вкрадываясь к нему в доверие и поощряя его обсуждать с ним государственные дела. Что бы он ни узнал, он напрямую докладывал султану, и каждому поступку или решению визиря, своего друга и покровителя, он давал извращенное толкование. Намеки на непригодность и вопиющую недобросовестность Низама аль-Мулька капля за каплей, мелким дождем падали на трон.
Наслушавшись инсинуаций Хасана, правитель сельджуков приказал Низаму аль-Мульку составить баланс активов и пассивов его империи. Визирь сказал, что такой отчет невозможно составить менее чем за год. Хасан, который заранее тайно подготовился, предложил сделать это для султана и для «своего старого школьного друга, визиря» за сорок дней. Но к этому времени Низам аль-Мульк, столь проницательный в вопросах управления государством, по всей видимости, почуял неладное в своих отношениях с другом. В конце сорокадневного срока Хасан был готов представить свой балансовый отчет, когда обнаружил пропажу некоторых документов. Он стал клясться, что это агенты визиря похитили документы, но не смог доказать этого, и раздраженный султан приказал Хасану удалиться из двора и оставить управление страной назначенным им чиновникам.