Вскоре после этого Фридрих Великий привнес свой собственный дух в науку о грязной игре, на все времена положив конец шпионажу как развлекательной или благородной авантюре. Способность Фридриха к войне никогда не проявлялась так ярко, как в его искусном систематическом использовании шпионов. Его даже называли отцом организованного военного шпионажа, а матерью созданной им организации являлась необходимость. Но прежде всего Фридрих стремился быть остроумным, как француз. Он высоко ценил Вольтера, переписывался с ним и даже льстил ему колкими поддразниваниями. Когда папа пытался уничтожить иезуитов — в чем мог бы преуспеть, если бы не стоял вопрос выживания католического сообщества в протестантских землях, — он написал Фридриху, призывая его изгнать иезуитов из Пруссии. На что король пустил в ход свой лучший образчик вольтеровского ехидства: «Поскольку я считаюсь еретиком, святой отец не может освободить меня ни от выполнения моего обещания, ни от того, чтобы вести себя как благородный человек и король».
Фридрих называл Помпадур «Котильон IV», и его колкости в адрес Марии-Терезии и российской императрицы, пусть и не всегда столь остроумные, как у Франсуа-Мари Аруэ, несли в себе отпечаток долгосрочного влияния королевской манеры изъяснения. Тайные агенты и сплетники разнесли их по всей Европе. Пруссак, уже осужденный как грабитель земель — его кража Силезии у Марии-Терезии привела в ярость поклонников этой прославленной дамы, — ухитрился таким образом добавлять юмор и цинизм к своему списку чужеземных преступлений. В весьма влиятельных будуарах шли споры о том, как наказать зарвавшегося монарха. Фридрих, как и Вольтер, обнаружил, что полемика нескольких слов способна вызвать извержение вулкана.
Вместо упражнений в остроумии ему следовало попытаться стать величайшим военачальником своего времени, иначе его навсегда уничтожил бы мощнейший союз Франции и России, которые присоединились к Австрии, плюс возможность присоединения Швеции и Саксонии. Он провел инспекцию своего маленького, бедного королевства, своей вышколенной армии, своих богатых и могущественных врагов. Когда-то он смог одержать победу над Австрией, но с другой стороны — кто бы не смог? Фридрих понял: чтобы одержать победу над всеми, он должен их перехитрить. Поэтому он организовал секретную службу таким образом, чтобы подпитывать свои догадки всеобъемлющими и точными разведданными. Его секретная служба явилась уникальным военным новшеством эпохи, а применяемые ею меры и методы тайного ведения войны все еще эффективны после более чем почти двухсот лет перемен во всех областях вооруженных конфликтов. Известны слова Фридриха II о том, что на ратном поле при нем находился один повар и сотня шпионов. Но в большем количестве поваров он и не нуждался, поскольку был умерен в пище и часто хворал. Зато ему не редко удавалось позволить себе куда больше шпионов, донесения которых он прочитывал сам, сверяя одно с другим. Он имел обыкновение делить своих агентов на четыре категории: а) обыкновенные шпионы, вербуемые среди бедноты, которые довольствуются небольшим вознаграждением и готовы угодить армейскому офицеру; б) шпионы-двойники, гнусные доносчики и ненадежные ренегаты, пригодные главным образом для передачи врагам ложных сведений; в) высокопоставленные шпионы — царедворцы, знать, штабные офицеры и тому подобные конспираторы, неизменно требующие крупной взятки или существенной приманки; г) лица, вынужденные заняться шпионажем против своей воли. Энергичный пруссак занимался не только классификацией шпионов; он ввел и правила вербовки шпионов и их использования каждой категории шпионов или тайных агентов.