Немцам удалось обнаружить несколько бункеров, где прятались штатские лица. Людей увели из гетто. Я слышал, что сегодня на Умшлагплац попал Борис Прессер с семьей.
Что еще сказать? Можно ли и теперь сомневаться в мужестве евреев? Думаю, все мы доказали, что нет, нельзя. Андрей мне признался, что у него подобные мысли возникали в первый день, когда он увидел, как пошли немецкие танки по Заменгоф. Уверен, что последние шесть дней рассеяли его сомнения навсегда. Самопожертвование стало обычным делом. Ни один наш боец не сдался.
Шестая ночь.
До сих пор еще не заменили разбитые нами прожекторы. Немцы приказали ночным патрулям не давать нам спать. Мы их уничтожили.
Наши бойцы кричат в темноте, и немцы стреляют вслепую на голоса, выдавая не только свои позиции, но и свой страх. В донесении с арийской стороны сообщают, что Функ искал среди эсэсовцев добровольцев в ночной патруль, но таких не оказалось. В этом же донесении сказано, что польский народ изумляется нашей борьбе. На кой нам черт их изумление — нам помощь нужна.
Написав эти строки, я вдруг сообразил, что завтра будет уже седьмой день восстания. Так что зря Функ обещал своей бригаде ”Мертвая голова” закончить операцию за четыре дня. Всю неделю мы молились, чтобы выстоять. Господи! Помоги нам!
Седьмой день.
Шимон Эден на рассвете беседовал со своими командирами. Мы вынуждены перейти к еще более отчаянной тактике. Немца нужно подпускать так близко, чтоб слышать его дыхание. Нападать на него с ножом, нет ножа — душить голыми руками. Стрелять можно только прямой наводкой. Чтоб хоть одна граната не попала в цель — непозволительная для нас роскошь. Вечером нужно постоянно менять позиции, переходя из бункера в бункер. И, наконец, наш рацион сокращается до минимума. Воды — по одному стакану в день на бойца.
Сегодня немцы окончательно очистили швейную фабрику. У подразделения Роделя не было боеприпасов, чтобы их остановить. Пришлось устроить большинство рабочих в домах и в бункерах. Жить в бункерах стало невозможно. На Милой, 18 — четыреста человек вместо двухсот двадцати, которые вмещает бункер. Люди только-только не задыхаются в прямом смысле слова.
Седьмая ночь.
Немцы больше не рискуют соваться в темное гетто. Ночь принадлежит нам. В темноте хозяева мы. Неделю мы продержались, словно выполняя клятву. Семь дней жил под огнем возрожденный Израиль. Смехотворно мало, не правда ли? У нас катастрофически не хватает боеприпасов. С продуктами и водой дело обстоит не лучше. Нам нечем заменить использованные патроны, нам некем заменить убитого бойца. Раненые умирают, не жалуясь на то, что мы так мало можем им помочь. А мне стыдно за мое прошлое маловерие