– Эжен? – раздался испуганный голос. – Эжен, милый, что случилось?
Я дернулся назад, но не нащупал с первого раза ручку, а дверь закрылась. Ари кинулась ко мне, опустила руки на плечи.
– Тише… – Она осторожно прижала меня к себе. – Тише, мой хороший. Это просто сон. Сон, слышишь?
– Нет, нет. Пусти! – Я рвался куда-то.
– Не пущу. – Ари обняла меня крепче. – Спокойно, ты в безопасности. Ты дома.
Реальность начинала проступать через обманчивую оболочку сна. Я понял, что стою в одних штанах в чужой спальне и прижимаю к себе девушку в тонкой сорочке. Краска прилила к щекам, и я сделал шаг назад.
– Прости, – сказал устало, вытирая пот со лба. – Ты права, это просто очередной кошмар. Из-за отца и всего… этого.
– Ничего. – Ариэтт взволнованно смотрела на меня. – Я понимаю.
Что она могла понимать? Золотая девочка, у которой с рождения было все, чего она пожелает. Кроме свободы. Кроме проклятой свободы.
– Я пойду.
– Подожди. – Ари перехватила меня за руку, а потом уставилась на мою грудь. – О боги, Эжен, откуда столько шрамов?
– Подарок, – усмехнулся я. – Чтобы не забывал, где мое место.
– Какой ужас! Как ты вообще жив остался?
– А я не хотел умирать, – ответил ей. – Хотел выжить и отомстить тем тварям, которые были моими палачами, они должны испытать то же, что и я. Но Дея лишила меня такой возможности. Я не сделаю ничего, что может принести ей вред. Не после того, что она для меня сделала. Хотя временами я думаю – она зря старалась.
– Не зря. – Ари упрямо поджала губы. – И потом… Зачем делать то, что навредит Дее? Разве мало существует способов отомстить? Я уже говорила тебе: нет смысла в убийстве. Ты подумай, Эжен. Выбор есть всегда. Подумай, чего боится твоя бывшая иль-тере, к чему стремится. Повторю снова: смерть – это конец. А жизнь долгая.
– Может, ты и права. – Я склонил голову. – Только легче от этого не становится.
– Потому что ты устал. Наверное, сейчас я впервые вижу тебя настоящим.
Наверное. Все эти дни я старался держаться, не давать воли эмоциям. Казаться сильным и несгибаемым. Да, получалось скверно, но мне не хотелось тревожить близких людей. Они не должны бояться за мою жизнь. А еще меня продолжала преследовать головная боль, только более сдержанная, тупая. Но и об этом я молчал. А о чем вообще говорил?
– Останешься? – спросила Ари.
– Что?
Я не сразу понял, что она имеет в виду.
– Боюсь спать одна. – Она пожала плечами. – Вот и спрашиваю: останешься?
– Мм, это как-то неприлично, – смущенно пробормотал я, вспомнив глупость, которую утром сказала Дея. Будто я нравлюсь Ариэтт.