Способ казни, избранный Высшим Советом, поверг меня в шок. Такой жестокой изобретательности в лишении человека жизни я и представить себе не мог. Но, призванный устрашить всех, кто хоть на долю мгновения мог допустить в мыслях возможность преступления против правящего рода, он служил и напоминанием императору о том, что казнь — крайняя мера, на которую можно решаться лишь при стопроцентной уверенности в виновности осужденного… И ощутить это грозное предупреждение мне предстояло на собственной шкуре.
Закончив с завтраком, мы разошлись по своим комнатам. Расторопные лакеи с почтительными поклонами помогли мне облачиться в мантию, расправив ниспадающие до пола складки мягкой алой ткани. Я с внутренним трепетом медленно надел тяжелую корону и прицепил к поясу меч. Степенно шествуя к выходу, я ощущал себя героем средневековой игры, отправляющимся на очередную войну…
Оседлав вороного жеребца, окружённый свитой, я медленно отправился в путь. Следом тронулись с места и сестры с Марго, сопровождаемые приближёнными придворными и усиленной охраной. Улицы столицы были полны народа, несмотря на довольно ранний час. Наш кортеж встречали оглушающими приветственными выкриками, солдатам Семёновского полка, выставленным в оцепление, едва удавалось сдерживать давку. Горожане рвались поближе рассмотреть Екатерину и Елизавету, княжны всегда были любимицами простого народа, и это был их первый официальный выезд после возвращения домой…
Несмотря на мрачность повода, то и дело мелькали радостные улыбки, в ответ на приветственные взмахи сестер. Я успел заметить, как по лицу Маргарет пробежала тень недовольства, которая тут же, впрочем, сменилась мягкой улыбкой. В очередной раз я порадовался изменениям, произошедшим в характере моей супруги. Благодаря такой линии поведения она сумеет быстро завоевать авторитет среди аристократов и покорит сердца простых людей.
Из-за большого столпотворения, продвигались мы черепашьим шагом. С одной стороны, это раздражало, хотелось побыстрее закончить и забыть обо всем, как о кошмарном сне. С другой — с каждым метром моя решимость и присутствие духа падали все ниже…
Помост на площади уже был возведён, для особо привилегированных приглашенных были выставлены лавки в первых рядах, позади выстроился ряд гвардейцев при полном параде. За оцеплением яблоку негде было упасть — казалось, весь город собрался поглазеть на казнь иностранного дипломата. Быстро сориентировавшиеся торговцы-лоточники бесстрашно ввинчивались в толпу, предлагая сладости и фрукты… Жизнь текла своим чередом, кто-то считал барыши, кто-то потирал ладони в предвкушении острых ощущений…