Я в любимый телефончик вцепилась покрепче, и вдруг про шарик вспомнила.
— Сейчас, — говорю, — погоди.
Села на корточки, и давай по полу шарить. Вот, если б спросили, на фиг мне тот шарик сдался, в жизни бы не ответила! Ну, хоть нашла быстро.
Подняла, а парень говорит:
— О!.. Надо же, куда закатился. Спасибо, — и ладонь протягивает.
А мне почему-то жуть как не захотелось отдавать. Еле удержалась, чтобы за спину не спрятать.
— Это твое? — спрашиваю. Обиженно, будто в детском саду.
А он вдруг заулыбался.
— Такое же, — говорит, — мое, как и твое. Государственное! Это — шарик от подшипника, я его случайно уронил. Полез поднимать, и вдруг сморило. — нахмурился, лоб потер.
Не понравилось мне это заявление почему-то.
— Вот и меня, — говорю, — сморило. Когда этот сра… дурацкий, то есть, шарик поднимать полезла. Идем, что ли?
— Идем, — парень говорит. А сам опять на телефон уставился. — Какой интересный фонарь!
Ну да, еще бы не интересный. Последняя модель, на день рождения еле выпросила. Я сделала вид, что не слышу, и пошла. Куда — неясно. Отсюда подальше.
Парень за мной. А потом вдруг странным каким-то голосом говорит:
— Стоп. А это еще что?!
* * *
Реву я вообще-то редко. Только сестричка любимая до слез довести может. А сейчас жуть как хотелось разреветься. Потому что устала я объяснять этому придурку, что никакой кругом не завод!
Что это — арт-объект, блин. Самый, между прочим, дорогой и модный в столице! И откуда взялись гробы с колесами на той половине зала, с которой он сюда пришел, я понятия не имею. Не было их тут.
А парень орал, что уже год здесь работает. На заводе. И никакие это не гробы с колесами, а станки! Я вроде не первоклашка уже, должна понимать. А откуда взялась та дрянь, которой половину цеха заставили, он понятия не имеет. Не было ее тут.
В конце концов мы оба наорались и заткнулись. Понятно стало, что друг друга не переспорить, так и смысл — глотки драть?
Парень, похоже, к тому же выводу пришел.
Помялся немного и говорит:
— Ну, ладно. Погорячились — хорош. Давай итоги подводить. Первое — дверь не открывается. Окна тоже. — Палец загнул. — Второе — как включить свет, мы не знаем. — Другой загнул. — Что происходит, не имеем ни малейшего представления. — И вместо того, чтобы дальше пальцы загибать, подмигивает. — Тут уж, мне кажется, единственное, что остается — познакомиться! Меня зовут Виктор. Можно Витя, — и руку подает.
Пипец все-таки, до чего странный! Сроду я ни с кем за руку не знакомилась.
Но сделала вид, что так и надо.
— А меня, — говорю, — Кристина. Для своих — Крисс.