Тогда начнут действовать по-другому, другими методами. Подключат к расследованию десятки новых сотрудников, начнут проверять определенный круг людей. Никакой археологии, никаких раскопок. Может быть, это и правильно. Пока что никаких подтверждений версии Сошникова не существовало. Самое неприятное, что они теряли время. Нужно было торопиться, но при этом не допускать ошибок. Каждый новый день мог оказаться последним для похищенной девушки.
Вечером его снова вызвал начальник криминальной полиции. Усольцев разговаривал с капитаном раздраженным тоном, упрекал его в недостаточном рвении, низком профессионализме. Оба понимали, что обвинения эти несправедливы, но результата не было, и Парфенов даже не пытался оправдываться. Если начнут искать маньяка — что же, значит, они с Сошниковым только зря потратили время, пошли по неверному пути, ошиблись в своих предположениях. Такое, к сожалению, нередко встречается.
В последние годы стали поднимать дела многолетней давности, проводить новые расследования с учетом последних достижений, в частности анализа ДНК. И находить преступников, годами укрывавшихся от закона, давно уверовавших в свою безнаказанность. Возможно, и похитителей Лопатиной рано или поздно удастся найти. Но спасти ее, если Оксана еще жива, можно было только в ближайшие дни или даже часы.
Олег знал, что долго не сможет заснуть, что будет мучительно искать новые возможности, новые варианты дальнейших действий. Может быть, что-то стоящее придет в голову…
Сергей Леонидович Сошников, ворочаясь на госпитальной койке, тоже обдумывал и анализировал все то, что недавно случилось с ним. Отставник чувствовал, что упускает нечто с виду несущественное, но на самом деле очень важное.
Оксана проснулась в сырой и пыльной каморке на железной кровати, к спинке которой была пристегнута металлическая цепь. На другом конце цепи находился собачий ошейник, туго сжимающий ее шею. Девушка могла свободно перемещаться по комнатке, даже смотреть в застекленное грязное окно, но не более того. Когда Лопатина очнулась после воздействия хлороформа или какого-то другого усыпляющего средства, за окном она увидела два длинных деревянных барака, слева и справа, забетонированную площадку и забор из бетонных плит. И ничего другого, ни построек, ни автомобилей. Безлюдное пространство, мрачное и пугающее. Что здесь было раньше — склады, колхозная ферма, пионерский лагерь? Оксана не знала, как не знала и того, сколько уже дней она находится в заточении. С момента пробуждения с мучительной головной болью и тошнотой прошло восемь дней, а сколько с момента похищения? Ее окликнул на Лермонтовской водитель из проезжающего мимо серебристого автофургона, попросил показать на карте города дорогу к железнодорожному вокзалу. Когда Оксана подошла поближе к кабине, из нее выскочил второй незнакомец и неожиданно ткнул ей в лицо белую тряпку с резким неприятным запахом. И все — Лопатина мгновенно потеряла сознание и очнулась уже здесь, в этом убогом помещении, ставшем для нее тюремной камерой. Теперь видела она каждый день только одного из похитителей, того, что ее так коварно усыпил. Это был мужчина лет пятидесяти или около того, выше среднего роста, широкоплечий, явно физически сильный, скуластый, курносый, с простым, ничем не примечательным лицом, с первого взгляда скорее добродушным, чем злобным. Он с самого первого дня заявил ей, что им нужно только одно — рисунок холма с местом захоронения вождя кочевников и название хутора, соседствующего с древним курганом. Она им все расскажет и изобразит, а они уедут, оставив ей еды и питья на двое суток, а потом, раскопав киммерийский могильник, позвонят в полицию и расскажут, где спрятали аспирантку. Всем будет хорошо, никто не пострадает, никто не возьмет грех на душу. А гибель профессора — ну, так получилось, они не хотели его убивать, но он же выскочил навстречу с оружием в руках, тут уж — кто кого. Они просто оказались проворнее, только и всего. Оксана слушала весь этот бред, рассчитанный на полную дуру, и понимала, что стоит только выполнить «просьбу» бандита — и ее пристрелят или зарежут без всякой жалости, без всякого снисхождения. Ведь она видела их лица, они даже не удосужились надеть маски. Поэтому выход один — молчать. И надеяться на то, что в Южноград прилетит отец и всех поднимет на ноги.