— Пей! — приказал мой новый «хозяин».
Госпожа Урас щербато улыбалась, оглядывая «гостей» пьяными глазами. Насколько я поняла, меня продали.
— Пей! — повторил Джекас и плечом толкнул, видимо, по его мнению, подстегивая к исполнению приказа.
Не рассчитал — от удара я слетела со стула и оказалась на полу, выставив вперед ладони, чтобы защитить лицо. Послышался громовой хохот пьяных «парней» Джекаса. Сам главарь выругался, протянул руку, схватил за шиворот и вернул меня на место. Некоторые из присутствующих тоже свалились на пол, от смеха.
Вероятно, их весьма потешил вид моих испачканных ладоней, на которые я и сама смотрела с некоторой смесью удивления и непонимания. Я действительно не могла понять, до какой степени здесь не убиралось — на руках были пласты грязи. Пласты. Они отслаивались! А затем, едва отпал ещё кусок грязи, показался беленький червячок, попытавшийся торопливо юркнуть в норку! С трудом подавив рвоту, я осторожно взяла нож, отделила пласты грязи от ладоней и дала им упасть на пол — червяк или не червяк, а существо живое, я не могу отнять его жизнь. И вот после этого, ни на кого не глядя, я вскочила и опрометью бросилась в уборную.
Я выдраивала руки до красноты, до боли, до царапин, которые оставляло грубое хозяйственное мыло, предназначенное скорее для стирки белья, чем для гигиенических процедур. Прекратила, лишь когда поняла, что слёзы душат, не дают вдохнуть. Остановилась, подняла голову, посмотрела в зеркало — и не узнала. Себя. Я просто не узнала. Мне семнадцать лет — семнадцать. Но сейчас я бы дала больше. Белое лицо, запавшие щеки, глаза, окружённые синевой усталости. Неужели это я?
— Эй ты! — стук в двери. — Выходи, ждут.
Голос одного из бандитов, занимающую странную должность, что-то вроде охраны главаря.
— Да, сейчас, — ответила с трудом.
Вновь посмотрела в зеркало. Я самой себе казалась маленькой и потерянной. Где мой дом с яблоневым садом, мой брат, няня, родители… Я всё потеряла, а теперь могу потерять и себя. Или не могу. Мне вспомнилось лицо того малыша, что тихо умер в кроватке. Просто умер. Молча. Неужели я позволю себе так же молча погибнуть?!
— Ну, ты! — удар в дверь.
Дверь старая, дверной косяк покосившийся, ещё один удар и дверь свалится на меня, а это дуб — древесина тяжелая. Дверь значит так же. В моем нынешнем состоянии удар подобной силы может меня просто убить.
Молча повернула ручку, дверь открыл сам бандит. Хмуро поглядел на меня единственным глазом, второй ему подбил Джекас, едва этот попытался потрогать не слишком пристойным образом.