Он глянул на девушку и вдруг понял: она до сих пор надеется! Вроде как повыпендривался Володя перед симпатичной акробаткой, но нарвался на грубую реальность жизни, вот-вот одумается и сделает, как положено в этом мире! И ведь искренне считает, что так и надо жить, и не докажешь обратного, хоть что говори…
Он смотрел на Эвелину и молчал. Девушка искоса следила за ним и ждала. Два чуждых мира стояли на асфальтовой дорожке около деревянной двухэтажки без всякой надежды на взаимопонимание. И это несмотря на то, что оба искренне уважали друг друга, ценили за талант и силу личности, что нравились друг другу, наконец!
Так что он усмехнулся грустно, пожал плечами да и пошел домой, тем более что около дома они и закончили разговор. Городок-то маленький, все близко…
– Поссорился со своей девушкой? – понимающе спросил отец, кивнув в окно. – Я видел случайно. Хорошенькая она у тебя в этот раз, спокойная… аккуратная такая, чистенькая. Мне понравилась. Ты с ней помирись лучше, нельзя таких обижать…
– Кто моя девушка? Она?! Падре, я тебя умоляю! Ее обидишь, как же… да она мне войну объявила вот только что – да еще от лица всего своего мира! Вот она сегодня скажет кое-кому кой-чего – и меня не станет! Запросто! А ты – подружка… да мы даже говорим на разных языках! Хоть бы ты, Творче, добавил в некую голову чуточку понимания жизни? А? Нет ответа…
Отец растерянно глянул в окно. Такая чистенькая, аккуратная – и представляет реальную угрозу для раздолбая-сына?! Он с сомнением поглядел на злобствующего сына – и успокоился. Детские игры, вот что это. У них, у детей, всегда так: и обиды всемирные, и любовь навеки, и вражда до смерти.
Санниэре – непонятный сын…
Глава семейства опять не знал, как относиться к сыну! То его не было, когда вокруг такие жуткие дела творились – целая эвакуация! Потом вдруг заявился к ночи, и вереница странных фургонов за спиной. И здоровенные мужики при фургонах – в мягкой броне и при оружии. В гномьей броне, между прочим! И ни объяснений, ни… ничего вообще! Буркнул что-то и завалился в повозку отдыхать. Страшно обидно – потому что страшно любопытно! Вот к чему бы, например, всю ночь подлетали к повозке на легких конях степнячки, совсем еще юные девойки? Вот к чему? Даже подумать страшно… Отец, конечно, пробовал подслушивать – и Ялинька тоже. Степное наречие они знали неплохо. Думали, что знали. Только девки тараторили так, что не разобрать. А сын отвечал коротко. Но тоже непонятно. Самым используемым было слово «зашибить», что-то вроде того… А еще при нем постоянно находилась Асиа, старшая мать кланов. Страшная, жестокая женщина. И она тоже получала от сына указания! Ну и кто он после этого, кроме того, что берхь сопливоносый?!