— Главное тут — концентрация, — вещал он, поправляя съехавшие очки. — Ты должен сосредоточиться, отогнать все прочие мысли.
— Да я сосредотачиваюсь.
— Тогда странно, — признался Максимов. — С твоей-то силой.
— Какой еще силой?
— Понимаешь, все зависит не только от того, как использовать силу, но и от того, кто это делает. Нам об этом Наталья Владимировна рассказывала на первом уроке. Так вот, больше всего магической силы у рожденных. Они могут практически не бояться того, чтобы исчерпать себя. У проснувшихся, таких, как я, все сложнее. Мы — своего рода резерв для силы. Запасной аэродром, если можно так выразиться. Когда не остается подходящих кандидатов, сила использует нас.
Забавно, как меняются люди, говоря о вещах, которые их поистине интересуют. Выглядел Максимов невзрачно — худенький, невысокий, в очках, делавших его еще непригляднее, — но вдруг он преобразился. Плечи расправились, глаза загорелись, и в нем появилась сила. Не магическая, но при этом не менее мощная.
— У уникумов все по-другому. Изначально это огромные сгустки волшебной энергии. Проблема лишь в том, что у них нет тормозов, и сила может восстанавливаться гораздо медленнее.
— У меня одна проблема. Пока что эта самая сила крайне слабо себя проявляет.
— Вдруг это и хорошо? Ты привыкнешь к ее крупицам. И тогда вероятность исчерпания будет намного меньше.
Я пожал плечами. Так-то, может, и так, но пока я был маг-пустышка. И больше всего хотелось проявить свою силу, тем более в памяти остался тот самый управляемый смерч и ощущение всемогущества.
Словно поняв, о чем я думаю, Максимов продолжил:
— Вот смотри, заметил, что мы с Рамилем бегаем хуже всего?
— Это трудно не заметить, — хмыкнул я.
— Все лишь потому, что мы не тратим силу. Хотя Рамиль, наверное, просто не умеет пока этого делать, я же специально. А ведь с начала года даже девчонки теперь бегают намного быстрее, стали выносливее. Всё почему?
— Используют силу.
— Именно. Тратят ее на всякие пустяки. Про то, что половина из них стали лучше выглядеть, я вообще молчу. У той горбинка с носа ушла, у этой уши теперь меньше.
— А у Тихоновой? — спросил я.
— Что у Тихоновой? — осекся Мишка.
— У нее внешность изменилась?
— Вроде не особо.
— Вон он, — послышался голос совсем рядом.
Я обернулся и увидел тех самых двоих — здоровяка с едва наметившимися усами и псевдокаратиста с лицом, будто у него под носом наделали кучу, который в прошлый раз показал мне какую-то диковинную стойку. Урок не прошел зря. Я запомнил их золотые значки и, как человек любознательный, нашел, к каким фамилиям они принадлежат.