— И что нам с этим знанием делать? — спросил я. — Давайте пройдем дальше, посмотрим, сколько их здесь?
— Лучше не стоит, — сказал Якут.
Если честно, я почти не испугался. Будто ожидал чего-то подобного. Вот Мишка ойкнул, Рамиль чуть не упал, опершись на один из больших камней, а Байков побледнел.
— Камни трогать тоже не советую, — сказал Якут моему соседу. — Как и слоняться по лесу безо всякой нужды. Слышали же, что случилось?
Врать не имело смысла, поэтому я кивнул.
— Вот и шли бы по комнатам. Непонятно, что произошло с учеником — сам он сбежал или ему помог кто.
— На территорию школы не может же никто из посторонних попасть, — подал голос Байков.
— Или его магическая сила настолько велика, что ему плевать на наши заградительные меры.
— Тогда и ваши элементали здесь бессмысленны.
— Все верно, но Елизавете Карловне так спокойнее, — Якут не сводил взгляда с Димона. Его и без того узкие глаза превратились в узенькие щелки бойниц. — Байков, значит? Встречался я с твоим дядей. Тоже умный тип, только мерзкий, как угорь.
Байков проглотил оскорбление, более того, будто бы даже едва заметно кивнул, соглашаясь. А Якут оглядел нас еще раз.
— Так вот, шли бы вы к себе. Развелось тут гуляющих. Только высокородных прогнал. Вынюхивали что-то у реки. Я им сказал, вам тоже повторю: не пытайтесь покинуть территорию школы. Сначала получите от элементалей, а уже потом будем разбираться. Давайте, шагайте.
На этом первый мой выходной, такой разный и насыщенный, собственно, закончился. Через пару часов пришел Козлович и собрал телефоны до следующего воскресенья. Рамиль к тому времени раз пять рассказал историю, как его не предупредили, что магические вещи нельзя снимать немощными фотоаппаратами. И новенький мобильник, наведенный на Байкова во время отработки Отвода глаз, лишился камеры.
Остаток дня мы провели в полусонном состоянии. Мишка притащил шахматы, сыграв несколько партий сначала с Димоном, а потом с Рамилем. На удивление, наш долговязый татарин оказался неплохим соперником. Пару раз мы сходили в столовую, где наблюдали подозрительно довольных высокородных, сделали уроки на понедельник и легли спать, обсуждая пропавшего уникума.
Новый день не принес никаких вестей. Учителя вели свои предметы, словно ничего и не случилось. Мы скучающе записывали услышанное в тетради. Лишь пацаны из высокородных массово прогуляли геральдику, которая оказалась последним уроком. Надо же, им теперь можно и на учебу не ходить?
— Какая жесть, — мрачно заявил Рамиль, выйдя на улицу и взглянув на небо. — На меня капнуло.