— Нет, это полная чушь. Я знаю, чего хочу, — он нервно облизнул губы, прежде чем продолжить. — Хорошо, Вайли. Ты готова?
Она подняла глаза и кивнула, встречая его взглядом.
— Я хочу получить второй шанс. Хочу две недели с тобой, и если по их истечению, ты захочешь уйти от меня, уйдешь. Покинешь меня. По прошествии двух недель все будет зависеть от тебя. Но обещаю тебе, Вайолет, я больше никогда от тебя не уйду.
Ее грудь слегка вздымалась.
— Это сильное обещание. Классически обученный музыкант теперь рокер тяжелого металла и хиппи-поэт сейчас пригородный писатель.
— Это еще не все, кто мы есть. Ты не можешь обобщить каждого из нас в удобное клише. Я на это не куплюсь, — Зак провел рукой по волосам, расстроенный. — Здесь что-то есть, Вайолет. Нечто реальное. Я знаю это. Ты не можешь дать этому шанс?
— Мы действительно изменились. Очень. Мы теперь совсем другие, Зак. Знаешь, возможно ты не захочешь видеть меня в конце этих двух недель. Возможно, ты пожелаешь уйти снова. Ты не должен давать мне это обещание, — ее голос был запыхавшийся, и Зак мог слышаь в нем панику.
— Я должен дать это обещание, — сказал он, удерживая ее взгляд, тем самым решив показать ей, серьезность своих слов. — Я могу. Потому что ты − все, чего я хотел последние девять лет, что хочу прямо сейчас. Неважно, что ты одеваешься по-другому, а у меня есть несколько татуировок. Не имеет значения, если ты напишешь двадцать книг женской литературы и будешь настаивать, что Гринвич — то место, где ты должна жить вечно. Ничего не имеет значения, кроме тебя и меня.
А потом случилось самое ужасное: Зак, который всегда в невозможное время понимал свои чувства, не говоря уже о том, чтобы выразить их, понял, что каждое слово правда. И озвучить их чувствовалось в миллион раз лучше, чем он когда-либо думал. Это было страшно, конечно, но не так, как было в колледже, когда Вайолет сказала ему, что влюблена в него. На самом деле, после многих лет хранения всего в себе, это было похоже на облегчение. Как сделать вдох после того, как почти утопился — большой, гигантский благородный вдох самого свежего, однородного воздуха, который могла предложить земля, и он хотел наполнить свои легкие, пока они не будут соответствовать полноте его сердца.
Вайолет не опустила рук, а ее глаза оставались настороженными. Но губы были ее расслаблены. Она не сжала их в злую, жесткую линию. Ее следующий вопрос, заданный так тихо, будто она разговаривала сама с собой, удивил его.
— Откуда ты знаешь, что я не разобью тебе сердце?
— Я не знаю, — пожал плечами Зак, понимая, что шанс с ней стоил разбитого сердца. Зная, что судьба чего-то стоила, и он был готов заплатить. — Ну, по крайней мере, тогда мы будем квиты.