. Начиная с того памятного псилоцибинового трипа в декабре 1960 года, который совершил в его доме в Ньютоне Ален Гинзбург, Лири установил прочную связь между психоделиками и контркультурой, связь, которая никогда не прерывалась, что, безусловно, послужило одной из причин того, почему психоделики в конечном счете стали рассматривать как угрозу истеблишменту. (Да и могло ли быть иначе? Представьте, что было бы, если бы культурная самобытность наркотиков была сформирована, скажем, католиками-консерваторами вроде Эла Хаббарда. Трудно себе даже представить подобную контр-историю!)
Тем более не могли помочь Лири его постоянные провокационные заявления, которыми он любил бросаться, вроде: «ЛСД еще более ужасен, чем бомба» или «Дети, принимающие ЛСД, не будут воевать в ваших войнах. И не войдут в ваши корпорации». Это были не просто пустые слова: в середине 1960-х годов десятки тысяч американских подростков действительно выпали из русла общественной жизни, бросив школы и заполонив улицы Хейт-Эшбери и Ист-Виллидж[33]. А молодые люди призывного возраста отказывались идти во Вьетнам. Воля к борьбе и авторитет власти были сильно подорваны. И новые необычные наркотики, странным образом изменявшие людей, их принимавших, бесспорно, были как-то с этим связаны. Об этом же говорил и Тимоти Лири.
Но этот переворот почти наверняка случился бы и без Тимоти Лири. Да, несомненно, он был единственный, через кого психоделики просачивались в американскую культуру, и единственный, кто пользовался столь недоброй славой, но далеко не единственный, кто вершил психоделическую политику. В 1960 году, том самом году, когда Лири приобщился к псилоцибину и дал ход своему исследовательскому проекту, романист Кен Кизи опробовал на себе ЛСД и совершил под его влиянием столь умопомрачительный «кислотный трип», что по возвращении из него решил нести в массы не только «психоделическое слово», но и сами психоделики, возвещая о них, как говорится, во весь голос.
Один из ироничных поворотов судьбы, которыми так богата история психоделиков, заключается в том, что Кизи приобщился к ЛСД исключительно благодаря исследовательской программе, проводившейся под контролем правительства в госпитале для ветеранов в Менло-Парке, где ему заплатили 75 долларов за то, чтобы он опробовал этот экспериментальный препарат. Чего не знал Кизи, так это того, что его первая «прогулка в неведомое» была куплена и оплачена Центральным разведывательным управлением, которое спонсировало исследования в Менло-Парке, являвшиеся частью программы «MK-Ультра», с помощью которой Управление вот уже целое десятилетие пыталось понять, можно ли превратить ЛСД в оружие и насколько он эффективен в качестве такового.