Когда Стеметс переносил эти тяжелые камни, один за другим, из своего кабинета на кофейный столик, где он разложил их с великим тщанием, он чем-то напоминал церковного служку, потому как обращался с ними с торжественной серьезностью, подобающей бесценным святыням. «А ведь Пол Стеметс – достойный наследник и правопреемник Гордона Уоссона», – подумал я. (Уоссон тоже коллекционировал каменные грибы; некоторые из них я видел в Гарвардском университете.) Стеметс тоже разделяет радикальные взгляды Уоссона на микоцентрическую космологию, то есть всюду, куда бы ни обращался его взор, он видит доказательства той центральной роли, которую играли психоактивные грибы в культуре, религии и природе. Ноутбук Стеметса буквально напичкан снимками псилоцибе, причем это не только грибы, снятые им непосредственно на лоне природы (он – великолепный фотограф), но и изображения грибов с наскальных росписей, и североамериканские петроглифы, и средневековые архитектурные украшения, и исламские росписи, некоторые из которых действительно напоминают своими формами грибы или своими фрактальными геометрическими узорами вызывают в памяти психоделические переживания, вызванные грибами. Честно признаюсь: как ни старался, я часто не мог отыскать на этих картинках запрятанные там грибы. Если бы кто и мог мне в этом помочь, то, несомненно, только сами грибы.
Это обстоятельство навело нас на мысль о теории упоротой обезьяны Теренса Маккенны, олицетворяющей все размышления на тему микоцентризма, теории, которую Стеметс рассчитывал основательно со мною обсудить. Хотя чтение не заменяет слуха (а Маккенна вслух излагает свой тезис на YouTube, где его можно спокойно отыскать), он, однако, суммирует все сказанное в книге «Пища Богов» (1992): псилоцибе дали нашим предкам-гоминидам «доступ в миры сверхъестественной силы», «послужили катализатором для проявления человеческой саморефлексии» и «вырвали нас из рамок животного сознания, приведя в мир артикулированной речи и воображения». Последняя гипотеза – гипотеза о возникновении языка – строится на концепции синестезии, то есть на слиянии чувств, индуцируемых психоделиками: под влиянием псилоцибина числа могут окрашиваться в цвета, цвета неразрывно связаны со звуками, и так далее. Язык, утверждает он, являет собой особый случай синестезии, где кажущиеся бессмысленными звуки увязываются с логическими концепциями. Вот вам и упоротая обезьяна: даровав нам язык и саморефлексию, псилоцибиновые грибы сделали нас теми, кто мы есть, преобразовав наших примитивных предков в Homo sapiens.