Стеметс полагает, что Psilocybe azurescens, изначально произраставшие в лесу, попали сюда, в устье реки Колумбия, в виде спор, застрявших в древесине одного из бревен, унесенных рекой, – иначе как объяснить тот факт, что это единственное место на побережье, где встречается этот вид. А возможно, мицелий проник в древесные семена, поселившись там и образовав симбиотические связи с деревом. Мицелий, считает Стеметс, функционирует в данном случае как своего рода иммунная система для своего хозяина, дерева, то есть выступает как гормональное, антибактериальное, противовирусное и инсектицидное образование, защищающее дерево от болезней и паразитов в обмен на питательные вещества и кров.
Пока мы бродили по травянистым дюнам расширяющимися спиралями или выписывая замысловатые восьмерки в поисках грибов, Стеметс не переставая твердил принятую у заядлых грибников поговорку; грибная охота – в отличие от охоты на зверей – хороша тем, что здесь вовсе не требуется молчать, боясь спугнуть своим голосом грибы. Впрочем, время от времени он замолкал, но лишь для того, чтобы показать мне гриб. Все эти грибы были один к одному: маленькие и коричневые; опознать, что это за гриб, было совершенно невозможно, но Стеметс почти всегда приводил латинское название гриба и несколько интересных фактов о нем. В какой-то момент он протянул мне сыроежку, заявив, что ее надо съесть прямо сейчас. Едва я откусил ее красноватую шляпку, как тут же выплюнул: она оказалась жгучей на вкус. Что поделать! Скармливать новичкам сыроежки – это старый потешный обычай, принятый у бывалых грибников.
Я видел множество МКГ (маленьких коричневатых грибов), хотя не могу сказать, были ли это псилоцибиновые грибы или нет, и постоянно мешал Стеметсу, то и дело обращаясь к нему за консультацией, и каждый раз он опровергал мою надежду, что наконец-то я получил в свои руки драгоценную добычу. После часа или двух безрезультатных поисков Стеметс громко вздохнул и заявил, что, пожалуй, мы поздновато отправились за «азурами», так как они, видимо, уже отошли.
И вдруг, как в напряженной драматической сцене, он громко прошептал: «Да вот же он!» – и указал пальцем на гриб в стороне от себя. Я рванулся к нему, крикнув, чтобы он его не трогал: уж больно мне хотелось хорошенько рассмотреть, где и как он растет. Я надеялся, что тем самым обрету «наметанный глаз», как любят выражаться бывалые грибники. Как только наша радужка запечатлевает искомый визуальный объект со всеми его особенностями, то в следующий раз он непременно появится в поле нашего зрения. (На научном языке это явление называется феноменом более легкого распознавания стимула одного типа в ряду стимулов другого типа, или просто увеличением зрительного поля.)