Евгений Савостьянов хорошо помнит, как он встречал наступление 1992 года:
— Я чувствовал, что вступаем в новую эпоху. За пару недель до Нового года сидели с женой и с моим давнишним другом по Норильску, и я им сказал, вот пройдет месяц-другой, и все прилавки будут полны товаром. Они надо мной хохотать стали — во власти работаешь, от жизни оторвался, ты посмотри — пусто все, хоть шаром покати. Я говорю: да погодите, вот пройдет полтора месяца и все прилавки будут с товаром. Было понимание того, что мы вступаем в капитализм. Но я уже осознал себя начальником управления госбезопасности и понимал, что возможен вал террористической деятельности, связанный с попыткой политического реванша. Да, я это ощущал… А 31 декабря в двадцать три ноль-ноль пришли родители. Весело проводили старый год. На столе шампанское, водка, клюковка, салат оливье, холодец, огурчики, мойва, картошка с курицей. Хорошо встречали, курица была в доме. По тем временам дефицит.
2 января 1992 года цены были освобождены — на все, кроме хлеба, молока, спиртного, коммунальных услуг, транспорта, нефти, газа и электричества. Рост цен в январе составил 352 процента. Все ограничения на импорт отменили, это позволило наполнить магазины.
29 января президент подписал указ «О свободе торговли», отменивший государственную монополию на торговлю, и это окончательно покончило с дефицитом товаров. Повсюду что-то продавали. Но страна, увидев новые ценники, охнула.
Конечно же, образованный и интеллигентный Гайдар не отвечал представлениям общественного мнения о хозяине, который должен быть жесток, крут и грозен. Но Егор Тимурович сделал невозможное: начал реформировать российскую экономику и, несмотря ни на что, эти реформы продолжал. Через полгода после их начала стало очевидно, что само существо российской жизни изменилось: рынок пока еще в варварской, азиатской, уродливой форме, но действует.
Реформы Гайдара позволили стране начать жизнь по нормальным законам, а не по воле власти. Экономика стала исполнять не заказы Госплана, а волю потребителей. Ты можешь купить все, на что заработал. У людей проснулась экономическая инициатива, проявилась деловая жилка, и возник класс предпринимателей.
Но невероятно преуспевшие и внезапно разбогатевшие молодые (и не очень молодые) люди не воспринимались как заслуживающие уважения и почета. В представлениях общества сохранялась прежняя иерархия: значимы те, кто служит государству. Торговля, сервис, вообще бизнес — занятия второго сорта. Люди, добившиеся успеха, как и многообразие выбора, вызывали злобу и зависть. Считалось, что разбогатеть можно только неправедным путем.