— Екатерина Михайловна, позвольте выразить вам свои искренние соболезнования! — скорбным голосом проговорил Будищев.
— Спасибо, Дмитрий Николаевич, — всхлипнула молодая вдова. — Мой муж очень ценил вас как офицера и человека. Он всегда говорил, что вы далеко пойдете…
Произнося последние слова, мадам Мамацева снова зарыдала. Баронесса тут же бросилась ее успокаивать, а прапорщик стоял столбом, не зная как на все это реагировать. Говоря по совести, он ужасно проголодался, и ему теперь было не до душевного состояния несчастных вдов. В принципе, выразив сочувствие, он мог спокойно уйти, но что-то заставило его остаться.
— Хороший был человек, — раздался знакомый голос. — Бравый такой…
— Федя? — не веря своим ушам, спросил Дмитрий.
— Ага, — с достоинством кивнул пропавший денщик. — Я это!
Это и в самом деле был Шматов, но бог мой, а каком виде. Вместо почти щегольского наряда на нем был рваный туркменский халат, а добротные яловые сапоги сменили какие-то невообразимые опорки с подвязанными, чтобы не отвалились, подошвами. На поллица расплылся дивный, отливавший перламутром синяк, а голова перевязана серой холстиной.
— Ты где был, сукин сын? — изумился Будищев, разом позабыв о хороших манерах в присутствии дам и тому подобных глупостях.
— Тут такое дело, — невольно попятился Шматов, хорошо знавший, что когда его приятель говорит подобным тоном, ничего хорошего ожидать не приходится.
— Федора нашли среди трупов текинцев, — поспешила вмешаться Люсия. — Он был оглушен, но ничего серьезного. Так сказал доктор Студитский.
— Но… как?!!
— Спросите Нефес-мергена. Это он нашел вашего слугу и притащил в госпиталь. Полагаю, он искал среди павших текинцев своих кровников, а нашел вашего денщика.
— Твою мать! — не смог удержаться от витиеватой фразы Будищев, после чего подошел к Федьке и сграбастал его в объятия. — Я уже думал, что ты погиб!
— Значит, будет долго жить, — печально улыбнулась немного успокоившаяся Катя.
— Если он меня теперь не задушит, — слабо пискнул Федор. — Тише ты, медведь, ить я же ранетый!
— В самом деле, — поспешила вмешаться Люсия. — Отпустите его, а не то и впрямь что-то сломаете. Я говорила, что нашему другу лучше остаться в госпитале, но он меня не послушал.
— Чего я там не видал? — счастливо улыбаясь, выдохнул освободившийся от объятий Шматов. — В госпитале я еще в Балканскую кампанию належался. Но там хоть государь-наследник-цесаревич захаживал, а тут что же…
Уже потом, он рассказал свою историю, заставив позабывшего про голод и усталость приятеля ржать во весь голос. Накануне вылазки, зная, что Будищев до утра не вернется, он пошел в правофланговый редут, проведать служившего в батальоне апшеронцев земляка. Но поскольку там было грязно, надел вместо своей щегольской шинели из офицерского сукна один из ватных халатов.