— Осмелюсь спросить, ваше превосходительство, уж не идет ли речь о нашей размолвке с хорунжим Бриллингом?
— Размолвке? Нет, каково?! Да будь вы офицером, такую размолвку можно было бы разрешить только у барьера!
— А доложили ли вашему превосходительству, из-за чего произошел этот инцидент?
— Да какое это имеет значение?!
— Ну, если честь дочери военного министра не имеет значения…
— Молчать! — рявкнул раздосадованный наглыми возражениями кондуктора Скобелев, но тут же осекся и, настороженно глядя на Дмитрия, спросил: — А при чем здесь графиня Милютина?
— Значит, не доложили, — бесстрастно пожал плечами Будищев.
— Говорите!
— Как прикажете. Так вот, их благородие хорунжий Бриллинг, рассказывая о своем успехе у дам, упомянул, что сюда в качестве сестры милосердия направляется его давняя любовница, у которой высокопоставленный отец и титул. И что именно их связь и была причиной его перевода из гвардии.
— Что прямо так и сказал? — хмыкнул Скобелев и вопросительно обвел глазами присутствующих.
Арцишевский в ответ только пожал плечами, дескать, не знаю, а вот присутствовавший на гулянке Шеман, утвердительно кивнул.
— И что? Нет, он, конечно, свинья, но…
— Ваше превосходительство, так уж случилось, что большую часть пути из Петербурга я провел рядом с графиней Елизаветой Дмитриевной. Скажу больше, я имел честь оказать ее сиятельству некоторые услуги.
— Это все, разумеется, прекрасно, но неужели вы всерьез думаете, что Бриллинг говорил о графине Милютиной?
— Я понятия не имею, о ком говорил хорунжий. Но много ли среди здешних сестер милосердия имеют одновременно и титул, и высокопоставленного отца, способного запросто выкинуть офицера из гвардии?
— А ведь верно! — крутнул головой полковник и, стащив с головы лохматую кавказскую папаху, вытер лысину платком.
— И я совсем не уверен, что его высокопревосходительству понравится, что ваши подчиненные полощут имя его дочери, — поспешил добавить Дмитрий, но тут же нарвался на яростный взгляд Скобелева.
— Благодарю за заботу, кондуктор, но побеспокойтесь лучше о себе!
— Так точно! — вытянулся тот, сообразив, что перегнул палку.
— Выйдите и подождите снаружи, — велел генерал, и, дождавшись, когда Будищев покинет кибитку, обратился к офицерам: — Что скажете, господа?
— Трудно сказать что-либо определенное, — осторожно начал первым, как самый младший в чине Шеман. — Но в одном наш изобретатель прав. Даже если Бриллинг выдумал все от начала до конца, в героине его басни все равно узнают графиню Милютину. И, смею утверждать, ничего хорошего из этого не выйдет.