«Адзума» получил, среди прочих, три попадания 305-миллиметровых снарядов, сильно сел носом, имел затопленные носовые погреба, недействующую гидравлику носовой башни и с трудом мог держать 14 узлов хода. Несмотря на гораздо меньшее число попаданий, выглядел он ничуть не лучше флагмана, правда, после ввода в строй ручного привода носовой башни имел относительно исправной всю свою артиллерию.
«Токива» получил только одно попадание. Двенадцатидюймовый снаряд уничтожил командирские помещения в корме, вызвав затопление нескольких отсеков через осколочные пробоины. Осколки этого же снаряда пробили водонепроницаемую переборку на 185-м шпангоуте. Незначительное возгорание было быстро ликвидировано. Но его артиллерия серьезно пострадала уже в самом конце боя. Ствол одного орудия в кормовой башне оборвало у самой амбразуры, заклинив сотрясением всю установку и повредив палубу. При этом очевидцы отмечали удушливый дым, как от шимозы, заполнивший башню после этого «попадания», что наводило на неприятные мысли о преждевременной детонации в стволе собственного снаряда.
Уриу немедленно отправил к Цусима-зунду все, что было под рукой, чтобы не упустить противника. В Главную Квартиру в Токио отправили телеграмму с докладом о прошедшем бое, а в штабе созвали общее совещание, на которое собрали всех командиров вернувшихся в базы кораблей.
Хотя с момента обнаружения противника прошло уже более полусуток почти непрерывного боя, точных сведений о численности русской эскадры, напавшей на Цусиму, до сих пор не имелось. По разным данным в ней было от двух до четырех новейших эскадренных броненосцев, не менее шести крейсеров и миноносцы. Кроме того, имелось около десятка вооруженных транспортов или вспомогательных крейсеров. Конечно, доверия все эти сведения вызывали не много. Однако было совершенно очевидно, что разведка очень сильно ошибалась в оценке уровня боеспособности русского Тихоокеанского флота.
В ходе боев достоверно были потоплены не менее двух русских крейсеров, еще несколько судов получили повреждения от минных атак и артиллерийского огня. Но в том, что при всем этом еще оставались достаточно многочисленные и вполне боеспособные силы, сомневаться не приходилось.
В этом бою всеми японскими офицерами отмечалось заметно усилившееся фугасное действие русских снарядов. Кроме того, они теперь взрывались почти всегда, даже от удара о воду. Очень большую роль сыграли осколочные повреждения японских кораблей, причиненные близкими недолетами, чего ранее не отмечалось никогда.
Особенно значительный ущерб был от близких недолетов тяжелых снарядов. Помимо множества осколочных пробоин при этом каждый раз забрызгивало оптику прицелов и дальномеров. Явно избавившись от дефектов своих взрывателей, русские теперь буквально засыпали японцев крупными осколками, пробивавшими даже легкое бронирование орудийных щитов. А уж при прямом попадании такой снаряд производил серьезные разрушения не только в зоне разрыва, но и много далее.