— С дефектным пятым классом?
— Да. И это не шутки, — кивнул Багратион. — Студенты и юнкера дрались на дуэлях двести лет назад и — видит Бог — будут драться всегда. Но для Одаренных высших магических классов все иначе. Старики не устраивают поединков не потому, что заржавели. Просто они слишком хорошо представляют себе возможные последствия. — Багратион вдруг оглянулся в сторону усадьбы, будто дед каким-то чудом мог нас услышать. — И если уж собираются драться, то только насмерть. А еще — умеют сделать так, что об этом не знает никто.
— Даже вы? — спросил я.
— Особенно я. — Багратион остановился и развернулся ко мне. — Петр Великий был одним из умнейших людей своего времени. Он не случайно разделил не только чины в Табели о рангах, но и самих Одаренных на четырнадцать классов. И не случайно придумал аттестацию. Без умения и дисциплины даже самая сильная родовая магия стоит немного.
— Понимаю. — Я все-таки нашел в себе силы заглянуть прямо в темные, почти черные глаза Багратиона. — Вы хотите услышать, что я не собираюсь устраивать дуэли и калечить своих ровесников направо и налево? Или я уже заслужил наказание?
— Если бы государыня Императрица наказывала всех задир, в армии и на флоте не осталось бы ни одного офицера, — усмехнулся Багратион. — Просто не высовывайся без особой надобности, Саша… Кто обучает тебя? Братья? Или сам Александр Константинович?
— Штольц, — отозвался я. — Думаю, вы его…
— Барон. Знаю. — Багратион зашагал в сторону усадьбы. — Хороший учитель… Не лучший, конечно — но хороший. Он даст твоему Дару нужную основу.
Чтобы потом быстренько прибрать к рукам юное дарование. Костя оказался прав.
— А что дальше? — поинтересовался я. — Завербуете меня в свое Третье отделение? Дадите визитку и скажете звонить в любое время?
— Думаешь, мне так хочется, чтобы какой-то несовершеннолетний князь обрывал телефоны Тайной канцелярии? — Багратион вдруг снова улыбнулся — на этот раз совсем мягко, чуть ли не по-отечески. — Не переживай, Горчаков-младший. Если понадобится — я тебя сам найду.
— Смотрю в книгу, а вижу… шаха персидского, — проворчал я, откладывая бумаги.
Андрей Георгиевич уехал в город сразу после завтрака, так что никаких физических нагрузок мне не предстояло. Но и с умственными выходило как-то не очень. Я уже часа полтора-два пытался разобраться в хитросплетениях документов, которые оставил Костя, но дело едва сдвинулось с мертвой точки. Не то, чтобы нас так уж паршиво учили в лицее, но здесь базовых знаний явно не хватало. Акции, активы, доли и прочие богатства рода Горчаковых на мгновение складывались в более-менее понятную картину — но только для того, чтобы тут же снова рассыпаться ворохом ничем не связанных элементов.