Разбойничья злая луна (Лукин) - страница 29

— Куда, государь?

— К морю.

Рядом с Ар‑Шарлахи судорожно вздохнула Алият — и вдруг медленно осела на пол.

В дальнем крыле дворца им отвели небольшую, почти квадратную комнату с четырьмя бронзовыми светильниками, коричневатыми шелками на стенах и стрельчатым, забранным узорной решёткой окном. Два невысоких ложа, стол на причудливо изогнутых ножках, несколько лёгких резных стульев. Вполне можно было вообразить себя гостями, если бы не тонкие стальные цепи, которыми их вновь приковали — каждого к своему ложу.

Колебалось пламя в бронзовых чашах, за окном бродила во тьме перистая листва. Москитов и прочей летучей мерзости в Харве в это время года почти не водилось.

Для Ар‑Шарлахи такая обстановка была привычна, что же касается Алият, впервые попавшей в столицу, то она отнеслась ко всем этим изыскам цивилизации с откровенной враждебностью. Судя по всему, у неё в голове не укладывалось, как это можно просто сидеть на стуле. На стуле не сидят — на стуле восседают, оглашая приговор или, скажем, указ государя… Идея ложа, приподнятого над полом, тоже была ей не совсем понятна.

Однако, поскольку ужин располагался на столе, волей-неволей разбойнице пришлось воспользоваться стулом. Ар‑Шарлахи, не церемонясь, откинул с лица повязку. Алият только фыркнула злобно, но смолчала, а через некоторое время открыла лицо сама.

— Так что с тобой тогда стряслось‑то? — буркнул Ар‑Шарлахи, разливая вино в оловянные кубки. — Держалась-держалась — и вдруг на тебе! Обморок!..

Вопрос произвёл самое неожиданное действие. Алият взглянула испуганно, дрогнувшей рукой вернула на блюдо разодранную пополам жареную птичку, и Ар‑Шарлахи на секунду почудилось, что разбойница опять лишится чувств и сползёт со стула на пол.

— Море… — жалобно произнесла Алият.

— Ну и что?

— Море — это смерть…

Ар‑Шарлахи хмыкнул и почесал бровь.

— Позволь-позволь… Так вы что, в самом деле выходили к морю?

Алият вздрогнула.

— Нет, — сказала она. — Конечно, нет… Я его видела только в миражах.

— Ну, в миражах я его и сам видел… — с каждым глотком вина на Ар‑Шарлахи снисходило умиротворение. Ему, к примеру, уже не хотелось придушить Алият. Мало того, проявив слабость, разбойница стала ему куда более симпатична. — Вот ты говоришь: смерть… А по‑моему, наоборот. Скажи я сегодня, что не знаю дороги к морю… — Ар‑Шарлахи осклабился. — Живы — и ладно!

Залпом осушил кубок, задумался. Потом вздохнул и накинулся на еду.

— Море‑то ему зачем?.. — пробормотал он, умело орудуя ножом и двузубой вилкой. Замер, не донеся куска до рта. — Слу‑ушай! А ты заметила, какие у него тени под глазами? Он же явно чем‑то болен!..