Это была сама Акка Кнебекайзе, предводительница стаи.
Сто раз уже водила она гусей с юга на север и сто раз возвращалась с ними с севера на юг. Каждый кустик, каждый островок на озере, каждую полянку в лесу знала Акка Кнебекайзе. Никто не умел выбрать место для ночёвки лучше, чем Акка Хнебекайзе; никто не умел лучше, чем она, укрыться от хитрых врагов, подстерегавших гусей на каждом шагу.
Акка долго разглядывала Мартина от кончика клюва до кончика хвоста и наконец сказала:
— Наша стая не может принимать к себе первых встречных. Все, кого ты видишь перед собой, принадлежат к лучшим гусиным семействам. А ты даже летать как следует не умеешь. Что ты за гусь, какого роду и племени?
— Моя история не длинная, — грустно сказал Мартин. — Я родился в прошлом году в местечке Сванегольм, а осенью меня продали Хольгеру Нильсону — в соседнюю деревню Вестменхёг. Вот я и жил у него до сегодняшнего дня.
— Как же ты набрался храбрости лететь с нами? — спросила Акка Кнебекайзе.
— Вы назвали нас жалкими курицами, и я решил показать вам, диким гусям, что и мы, домашние гуси, кое на что способны, — ответил Мартин.
— На что же вы, домашние гуси, способны? — заговорила Акка Кнебекайзе. — Как ты летаешь, мы уже видели, но, может быть, ты отличный пловец?
— И этим я не могу похвастать, — печально сказал Мартин. — Мне доводилось плавать только в пруду за деревней, но, по правде говоря, этот пруд разве что немного побольше самой большой лужи.
— Ну, тогда ты, верно, мастер прыгать?
— Прыгать? Ни один уважающий себя домашний гусь не позволит себе прыгать, — сказал Мартин.
И вдруг спохватился. Он вспомнил, как смешно подпрыгивают дикие гуси, и понял, что сказал лишнее.
Теперь Мартин был уверен, что Акка Кнебекайзе сейчас же прогонит его из своей стаи.
Но Акка Кнебекайзе сказала:
— Мне нравится, что ты говоришь так смело. Кто смел, — тот будет верным товарищем. Ну, а научиться тому, что не умеешь, никогда не поздно. Если хочешь, оставайся с нами.
— Очень хочу! — ответил Мартин.
Вдруг Акка Кнебекайзе заметила Нильса.
— А это кто ещё с тобой? Таких, как он, я никогда не видала.
— Это мой товарищ…— неуверенно сказал он.
Но тут Нильс выступил вперёд и решительно заявил:
— Меня зовут Нильс Хольгерсон. Мой отец — Хольгер Нильсон — крестьянин, и до сегодняшнего дня я был человеком, но сегодня утром…
Кончить ему не удалось. Едва он произнёс слово «человека, гуси попятились и, вытянув шеи, злобно зашипели, загоготали, захлопали крыльями.
— Человеку не место среди диких гусей, — сказала старая гусыня. — Люди были, есть и будут нашими врагами. Ты должен немедленно покинуть стаю.