Мирский как бы с усмешкой, но в то же время цепко и жестко посмотрел на меня.
– Да еще если к вашим подозрениям прибавить мою временную потерю памяти, – усмехнулся теперь я, – то очень подозрительный тип получается. Просто вылитый агент большевиков.
– Видите, вы сами признаете, что подозрительны, но вы у нас проездом, а значит, мне не интересны. Если что за вами и есть, то пусть с вами в Ростове добровольцы разбираются, – контрразведчик помолчал какое-то время, раздумывая, потом продолжил говорить: – Вот только ваш план по уничтожению банды мне действительно интересен. Да и то, что этот парнишка сын Мельника, все меняет. С вашего разрешения я заберу его прямо сейчас с собой. Мне есть о чем с ним поговорить, а заодно проверю ваши показания.
– Забирайте, господин сотник.
Мы с ним вернулись к столу, но уже спустя десять минут Мирский, сославшись на службу, ушел, забрав с собой парнишку. После ухода контрразведчика разговор пошел живее и откровеннее. Так я узнал, что отряд в двести штыков и полуэскадрон в шестьдесят всадников являлись не столько воинской силой, сколько напоминанием, что у власти на Украине стоит гетман Скоропадский. Воинского отряда только и хватало на охрану станции, которая являлась важным узловым пунктом. Усиленные конные разъезды далее десяти верст в глубину степи не заглядывали. Кроме крупной банды атамана Грушницкого в здешних местах были еще две банды рангом помельче, в пятнадцать-двадцать клинков. Кроме бандитов в этих краях болтался еще бронепоезд анархистов, состоявший из бронеплощадки и теплушки. Приедут на какую-нибудь станцию, выстрелят из пушки, дадут пару очередей из пулеметов, после чего требуют дань, иначе всех покрошат в винегрет. Зверствами не отличались, но если кто-то пытался встать у них на пути – убивали. Короче, станция представляла собой своеобразный форпост власти гетмана, так как полностью распространить свою власть на всю территорию Украины у Скоропадского просто не хватало сил. Если бы не немцы, он бы и месяца не продержался. Офицеры это признавали, при этом сетуя, что набор в армию идет из рук вон плохо. В бандиты люди идут, а к гетману – чуть ли не силком тащат.
К двенадцати часам ночи гости, попрощавшись, ушли. Барон сразу лег спать, а я, несмотря на выпитый алкоголь, чувствовал себя довольно бодро. Пришло время проанализировать полученную информацию. Уже по одному факту можно было понять, что я провалился не только во времени, но и в пространстве: Николай II с семейством после отречения и провозглашения Временного правительства благополучно отбыл в Швецию. А вот дальше произошло то, о чем до сих пор пишут в учебниках истории в моем мире.