– Осторожно, там скользкие ступеньки, – сказал он мягко.
Она подошла к нему, заглянула в глаза. Вообще-то она хотела лишь поговорить… Но нахлынувшее желание было таким сильным, что все мысли тотчас же вылетели вон, ноги подкосились, а руки обвили шею парня. Он легко подхватил ее, притянул к себе, запустил пальцы в волосы и нежно поцеловал. Потом залез руками под футболку. Она скинула ее и, отдаваясь порыву, прижалась к его горячей груди…
Спустя сорок восхитительных минут они лежали на кушетке в полном изнеможении. Ирина, безмерно себе удивляясь, совершенно не жалела о произошедшем. Наоборот, была счастлива.
– Ну, так какого цвета у меня глаза? – спросила она.
– Каре-зеленые, моя снежинка, – ответил Адам и дотронулся до ее век губами.
С того самого момента, как она вошла в подвал, вселенная больше не смотрела откуда-то со стороны. Нет, она поглотила Ирину целиком и без остатка. Девушка теперь пребывала в ней, и пребывание было связано с этим человеком. Старая жизнь закончилась, началась новая, и в этой новой жизни Ирина не мыслила себя без Адама.
Она выскользнула из подвала буквально за несколько минут до того, как за Адамом пришел боец с приказом выходить с группой на поиски Пита.
Группа Монаха продвигалась по Беговой улице в поисках Пита и Михея. Здесь царило запустение, как и везде в центре. Деревья засохли, брошенные машины покрылись пылью, дома зияли пустыми глазницами выбитых окон. Кажется, не замечали этого только Адам и Лаки. На остальных Зона действовала как всегда – возникло тягостное ощущение тревоги, смешанной со страхом. К тому же время от времени встречались зомби. Они брели по одному, иногда по двое. Порой очень старые, лишившиеся некоторых конечностей, с тошнотворным запахом. Монах заметил, что Адам заставляет их проходить стороной. Любопытно, что они для него: мутанты или аномалии? Упыри шли, покачиваясь, некоторые что-то тихонько бормотали. Одни могли еще обходить препятствия, другие врезались в них, отлетали назад, падали, поднимались и снова двигались вперед к какой-то невидимой цели.
Впереди, посреди дороги, столкнулись три автомобиля. Давно уже столкнулись, да так и остались стоять, как памятник тому страшному, первому дню харма в Москве. Монах хорошо его помнил. У него на глазах люди сходили с ума при виде только откопавшихся мертвяков, которые не были еще такими безобидными. Зарождающаяся Зона была голодна и особенно агрессивна. Монах тогда организовывал эвакуацию из метро. Запомнилась женщина, бледная как полотно, державшая на руках мертвого ребенка, попавшего в аномалию. Он был страшно изломан, шея вывернута позвонками наружу. Мать, прижимая его голову к груди, чтобы не упала, подходила к людям, о чем-то просила. «Врача, пожалуйста, врача», – услышал Монах ее тихий, бесцветный голос. А вокруг крики, суета, паника, давка. Он подсадил ее в автобус, ребенка отнять не посмел. Не многие тогда добрались до Большой земли…