– Э, мужики, давайте я на телефон сфоткаю, – предложил Кабан.
Монах крякнул. Про телефоны в Зоне давно забыли, нет здесь связи от слова «совсем». А вот фотографировать на него можно. Что ж, свежий взгляд всегда полезен.
Кабан снял рисунок. В этот момент впереди, за деревьями, послышались шаркающие шаги. Приближался мертвяк, не очень старый.
Монах задумался, откуда он здесь такой? Кладбище закрыто для массовых захоронений с середины двадцатого века, значит, свежих трупов, способных восстать и передвигаться, должно быть немного. В последнее время хоронили здесь либо в родственных могилах – поверх старых гробов, – либо в урнах. Родственников мало, а из пепла еще никто не восставал. Так что свежие зомби на этом кладбище и вокруг него – это загадка.
Кабан освоился настолько, что стал фотографировать мертвяка. Тот остановился, словно позируя.
– Сфоткай меня с ним, – легонько толкнул он Дока, который сидел рядом.
От толчка Док повалился на траву и зашелся кашлем. Глаза у него ввалились, руки тряслись. Монах бросился к нему.
– Похоже на пневмонию, но не могу понять, чем она вызвана. Снимки бы сделать и анализы, – прохрипел Док. Монах потрогал ему лоб. Несмотря на лекарства, температура у Дока явно зашкаливала. Нужно было срочно доставить его в лагерь. И хорошо бы успеть до того, как он отключится. Другого доктора в лагере нет, и помочь себе со снимками и анализами мог только он сам. Все, что мог сделать для него Монах, – это переправить на Большую землю. Но болезнь развивалась слишком быстро, а транспорт за Периметр не ходил. Так что шансы Дока уменьшались с каждой минутой.
* * *
Адам искал для Дока «родниковое сердце», когда обратил внимание на памятник на одной из могил. Он показался ему знакомым. Высокая женская фигура без головы и рук, под пальмами из металла, стремилась вверх, как будто хотела взлететь, но потеряла крылья. Надписи на могиле не было, только дата. Воспоминание о том, как он обходит памятник в поисках фамилии, мелькнуло и потухло. Он пытался удержать его, но оно ускользало. Время года? Весна или осень: нет ни травы, ни снега. Адам снова обошел вокруг памятника, потом вернулся к «тоннелю», представил себе это место в пасмурный осенний день. И опять что-то неуловимо знакомое. Какие-то голоса, детская фигурка, человек вполоборота о чем-то просит. Адам замер. Он знает что-то важное про этот «тоннель»! Нужно только вспомнить, нужно еще чуть-чуть времени.
Монах окликнул его, группа спешно уходила. Настоятелю пришлось выбирать между жизнью доктора и поисками Пита. Поиски были отложены.