— Ну что червь, теперь ты видишь разницу между воином и бараном? — Недобро усмехнулся Улугба, засовывая плеть за пояс. — Бросай свою палку и пошли. Яма тебя ждёт.
— Сука!
В своем крике я выплеснул всю ненависть, скопившуюся в душе, и ринулся на зазевавшегося вожака кочевников. Ну как зазевавшегося. Это я так подумал. Улугба как-то неуловимо быстро сместился в сторону, пропуская рогатину рядом со своим боком и сблизившись, ловко подсёк мою ногу. Ещё и подтолкнул, придавая ускорение, сволочь! Липкая грязь радушно приняла тело в свои объятия, заботливо залепив глаза и уши и умудрившись попасть даже в рот. Я судорожно поперхнулся, откашлялся, лихорадочно смахнул холодную жижу с лица и… больше я сделать уже ничего не успел. Навалившиеся тела вновь придавили меня к земле, рывком выкручивая руки за спину и стягивая верёвкой. В отчаянии, я попытался брыкаться, даже умудрился кого-то задеть, но вскоре очередь дошла и до ног. Лодыжки обвила петля и кто-то с силой, рывком, потянул их назад, за спину, заставляя моё тело, выгнутся колесом.
— Что же вы делаете, сволочи?! — Простонал я, кусая губы от боли.
— Терпеть нужно, — надо мной склонилась довольная физиономия Юнуса. — Яма не глубокая. Во весь рост не влезешь. Ничего, — решил подбодрить он меня. — Хоть у змей яду нет почти, к вечеру умрёшь. Недолго ждать, совсем. — Заверил степняк, посмотрев на невысоко поднявшееся над горизонтом солнце.
Сильные руки, подхватив, быстро доволокли меня до ямы и грубо пихнули в неё. Я взвыл. Удар о дно ямы коленями, отозвался жуткой болью в натянутом как струна позвоночнике. Рядом на корточки присел Юнус и удовлетворённо поцокал языком.
— В самый раз, — доверительно сообщил он мне. — Шея наружу торчать будет, я вокруг неё мешок и завяжу. Не туго, — заверил он с каким-то садистским удовольствием. — Только чтоб, не дай Безымянный, отсюда ничего не вывалилось! — И поднёс к моим глазам мешок.
И тут меня накрыло. Сознание ухнуло в пучину безумия, уступив место рвущейся наружу ненависти. Я отчаянно закричал, в бешенстве попытавшись разорвать, охватывающие меня путы и мир взорвался миллионами ярких искр…
Обжигающий холод воды заставил вздрогнуть, съёжившись, на липкой земле. Какого чёрта! Что же меня ей постоянно поливают то? Что за варварские методы побудки! Я закашлялся, машинально вытер лицо рукой, открыл глаза и, тут же, судорожно завертел головой, затравленно озираясь.
Я лежал буквально в двух шагам от полуосыпавшейся, чуть было не ставшей для меня могилой, ямы. Судя по тому, что меня из неё вытащили, и развязать уже успели, казнь, на какое-то время, степняки решили отложить. Знать бы ещё почему? Во внезапно проснувшуюся, в сердцах моих палачей, жалость и сострадание, не верилось совершенно. Они и слов то таких, наверно, не знают. Тогда почему? Нет, я, конечно, совсем, не против. Обеими руками, за! Вот только с этих уродов станется, что-нибудь пострашней для меня придумать. Такое, что и мешок со змеями детской забавой покажется. Ну не отпустить же они меня надумали? Обступили со всех сторон. Волками смотрят. Особенно Юнус. Вон напрягся весь, словно кобра перед броском, саблю выхватил и, мешочек, дымящийся на шее, побелевшими пальцами сжимает. Это с кем он воевать то собрался? Со мной? Так это даже не смешно!