— Долго ли умеючи, — отмахнулась Руби. — Вы мне другое скажите: этот Гарри Стоун — ваш дядя?
— Нет, подожди. И много ли кораблей могут вот так вот, «умеючи», добраться до человеческих заседаний?
— Каждый второй. Просто им это совершенно не интересно.
— Прекрасно. Просто прекрасно. Дашь моим специалистом консультацию по латанию этой дыры?
— Томас, я просто пошутила. Я всего лишь немного злоупотребила теми кодами, что вы сами мне дали для доступа. Да, потребовалось немного умения и настойчивости, и доступ к звуку пришлось получать отдельно, но без изначального доступа в дворцовую систему на расширенных гостевых правах я бы ничего этого не смогла.
— Спасибо, Руби, — искренне сказал он. — Вот теперь действительно можно поговорить о чем-то еще. Какой у тебя был вопрос?
— Гарри Стоун.
— Точно. Да, Гарри Стоун — мой дядя.
— Он отец того самого Ричарда, который фигурирует в секретных архивах времен вашего детства и еще один раз, совсем недавно?
— Да, все правильно.
— Тогда почему он в Совете, сир? Это же совершенно неразумно!
— Неразумно — это отправлять его в опалу, в то время как он не сделал ничего дурного.
— Он пытался сместить вас с престола!
— Это было больше десятилетия назад, он ничем мне при этом не навредил, наоборот, всячески опекал и тогда, и впредь.
— Он настраивает против вас Совет!
— Против себя он Совет настраивает тоже. Причем мне для этого даже делать ничего не приходится, он прекрасно справляется самостоятельно. Его, знаешь ли, не очень там любят, слишком он оригинальная личность.
— Он посягает на ваш авторитет!
— И пока он это делает, никто не скажет, что я узурпирую власть. Ну, то есть, скажут, конечно. Но с куда меньшим моральным правом. А реального вреда от этого нет.
— Вы так говорите, как будто он безвреден, — надулась Руби. — А он, между прочим, вас на самом деле ненавидит!
— Ну да, конечно, я ему неприятен: во-первых, я отобрал у его сына возможность занять трон, во-вторых, совсем недавно еще и отправил его на Синюю Землю. А там, между прочим, совсем не курорт. Ему есть за что меня не любить.
— Я не сказала: не любит. Я сказала: ненавидит, — терпеливо повторила Руби. — Ненависть — это состояние, при котором с трудом сдерживаешь агрессию в адрес объекта ненависти. Он мог бы убить вас, сир, но ему не хватает смелости, уверенности в безнаказанности или хотя бы аффекта. И если он будет накручивать себя в том же духе еще некоторое время, он будет опасен для вас в самом прямом смысле, сир.
— Во дворец не пускают с оружием, — отмахнулся Томас. Информация его встревожила, но не настолько, чтобы оставить избранный им стиль парирования аргументов и начать пугаться и обдумывать способы защиты.