Вот именно. Зачем платить больше, если не видно разницы? Я осторожно выглянула в окно. Даль безбрежная! Бесконечная синяя гладь, а внизу, ух ты — дух захватывает! Будем падать, не то что костей — фрагментов не соберут...
Делиться на фрагменты я пока не собиралась. Это было что-то новенькое в моих приключениях — я даже испугаться как следует не успела, но оценила событие должным образом.
— Успокойся, юноша, — пробормотала я, — это не по твою, а по мою душу.
Водила вытаращился и уважительно притих. Явление из «хонды» троих людей в штатском не могло не произвести впечатления. Ну прям как в импортных молотилках про таинственные спецслужбы. Насмотрелись работнички. Три двери открылись одновременно. Из задних вылезли бугристые хлопцы в цивильных рубашечках. Аналогия с боевиками Рокота не проходила даже поверхностно. Те ребята в школе не учились, в лучшем случае посещали физкультуру. А эти если и не получили высшего образования, то, по крайней мере, пытались. Брезгливо глянули на нас с водилой и отвернулись. С переднего сиденья выбрался мой старый знакомец, подошел к нашей машинке и опасливо глянул вниз.
— Лидия Сергеевна, я вас предупреждал, что не надо со мной играть? Полюбуйтесь, вы чуть не упали.
Я впервые увидела майора СБУ Полипчука при дневном свете. Ошибиться невозможно. Во-первых, голос, во-вторых, выразительный нос, напоминающий обкусанную морковку. В-третьих, глаза в косматой чаще бровей — он высветил их ночью при свете зажигалки: угрюмые глаза гнома, стерегущего тайны своего леса...
Я не стала ничего говорить. Не пошла моя игра. Молча уставилась в лобовик, игнорируя представителей спецслужб. Хоть этим успокою свое надломленное самолюбие.
— Так и тянет вас, Лидия Сергеевна, на подвиги, — продолжал глумиться Полипчук. — Понимаем, вы себя не щадите. Между прочим, зря. Вы просто не осознаете своей роли в борьбе с преступностью. Да и женщина вы привлекательная. Но пожалейте хоть подругу! У нее красивое романтическое свидание на Рублева, двадцать шесть. Неужели вы хотите, чтобы мы враз лишили ее романтических эмоций и сделали больно?
Я перестала созерцать монолитную глыбу за дорогой и перевела презрительный взгляд на Полипчука. Избитый, примитивный трюк, а популярен в любом тысячелетии. Они ведь не умеют ничего другого. Слежка, шантаж, запугивание. Не проймет — физическое воздействие. Не проймет — физическое устранение. И не объяснишь, как это низко и подло. Кому, простите, объяснять?
— Хорошо, майор, — согласиласья. — Будь по-вашему, я возвращаюсь в город. Считайте, что ничего не было.